Я делал это прилежно, что может подтвердить стоящий рядом Тарвад, новый судья. Обреченный, как и все чужеродцы, на смерть, я отправляюсь нынче в дальний путь на машине, построенной вашими предками. Она движется во много раз быстрее человека. На ней я собираюсь достичь таких мест, где Лето теряет свою испепеляющую силу. Дочь покойного судьи Марвина согласилась сопровождать меня. Но в машине еще достаточно места. Я могу взять с собой любого желающего – старика, ребенку, калеку. Решайте быстрее.
Никто не прервал его речь. Никто не возмутился и даже не поморщился, хотя говорить такое – а тем более, говорить громко – рядом с домом, который посетила смерть, было почти кощунством. Все, сказанное Артемом, оказалось пустопорожней болтовней, напрасным сотрясением воздуха – и это ясно читалось на лицах присутствующих. Зачем смущать душу, внимая безрассудным речам какого-то чужеродца? Мало ли всяких безумцев и сумасбродов шатается в преддверии Лета по этой обреченной земле!
Сжав зубы, Артем ждал. Он уже потерял всякую надежду найти спутника, когда из толпы выступила вперед седая женщина, почти старуха. Люди Страны Забвения редко доживали до таких лет. Предстоящее Лето, судя по всему, должно было стать последним в ее жизни. Она тащила за руку верзилу, ростом и шириной плеч резко отличавшегося от всех здесь присутствующих. Было что-то неестественное в облике этого великана – казалось, его наспех сшили из членов и органов, принадлежавших совсем другим существам. Лишь голова, да, пожалуй, еще ноги, несколько коротковатые для такого могучего торса, безусловно являлись его собственностью с момента рождения. Бочкообразная грудь была скорее грудью гориллы, а не человека. Узловатые руки напоминали древесные корневища. Смотрел гигант хмуро, исподлобья, как ребенок, которого принуждают сделать что-то помимо его воли.
– Иди! – сказала старуха, выталкивая его вперед. – Ну иди же! Иди к этому человеку!
– Вот и нашелся спутник для тебя, – в голосе Тарвада послышалась плохо скрываемая издевка. – Кому, как не калеке, искать спасение в неведомых землях.
– Ничего себе калека! – невольно вырвалось у Артема.
– Любой, кто не может спастись в саркофаге, считается калекой. А он в саркофаге просто не поместится.
– Как же он тогда пережил прошлое Лето?
– Он пропал еще ребенком. А вернулся совсем недавно. Уже вот в таком обличье. Мать узнала его по родинке на шее. Говорить он не может или не хочет, но, кажется, все понимает.
– Интересно… – задумчиво сказал Артем. – Где же он мог отсидеться?
– Вот и спроси его об этом. – Тарвад круто повернулся и, не прощаясь, двинулся к дому.
– Ты пойдешь со мной? – спросил Артем у калеки.
Тот подумал немного, оглянулся на седую женщину и кивнул головой.
– И будешь выполнять все, что я прикажу?
На этот раз он думал куда дольше, но все же опять кивнул.
– Тогда попрощайся с родными, возьми все необходимое и приходи вон туда. – Артем указал на едва заметного отсюда железного таракана, притаившегося среди пышной степной зелени. – Если найдешь какое-нибудь оружие: лом, длинный нож, кувалду – обязательно возьми с собой. Договорились?
На этот раз кивок последовал незамедлительно.
Прежде чем вернуться к вездеходу, Артем заскочил на минуту в хибарку, служившую ему приютом в последнее время, и собрал свое скудное имущество: кое-что из одежды, нож местной работы, несколько глиняных плошек и баклагу для воды. Неприхотливости он научился у жителей Страны Забвенья – зачем копить то, что в любой момент может обратиться в золу?
Забросив за спину тощий мешок, он зашагал к вездеходу и уже издали заметил, что возле его правой передней лапы кто-то сидит. Это не мог быть калека, а тем более Надежда. На всякий случай Артем переложил нож из мешка в рукав. Люди Страны Забвения от природы были неспособны к насилию, но ведь кто-то уже убил судью.
Существо, сидевшее возле вездехода, можно было отнести к роду человеческому, рассеянному по бесчисленным мирам Тропы, хотя и с некоторой натяжкой. Чем-то он напоминал злого колдуна арабских сказок – выдубленная, смуглая до черноты кожа, кривой, да вдобавок еще крючковатый нос, резкие глубокие морщины вдоль и поперек лица. Но самыми приметными, чтобы не сказать больше, были его глаза. В зависимости от того, чем был занят их владелец, они странным образом меняли свой вид – то буквально загораясь огнем, то превращаясь в мутные, ничего не отражающие бельма. По крайней мере, зеркалом души назвать их было нельзя.
Человек этот (несомненно, чужеродец) был демонстративно, вызывающе уродлив, но при более внимательном рассмотрении его уродство казалось величественным и притягательным – так, должно быть, выглядели когда-то каменные изваяния древних кровожадных богов.
– Приветствую тебя, приятель, – проникновенно сказал он.
– Никогда не имел здесь приятелей, – не очень дружелюбно ответил Артем. – Но все равно: привет тебе.
– Я назвал тебя так потому, что мы оба здесь чужие. А это нас больше соединяет, чем разъединяет.
– Пусть будет так. Но что ты здесь делаешь, приятель? – Артем подозрительно покосился на кабину вездехода. – Вокруг есть куда более приятные места для отдыха.
– Я ждал тебя. – Чужеродец встал. Под его просторной одеждой, похожей одновременно и на рубище нищего и на плащ бродячего рыцаря, могло скрываться любое оружие. – Ведь ты, кажется, собираешься пуститься в опасное путешествие и нуждаешься в попутчиках?
– И откуда тебе это стало известно?
– Слухи дошли.
– Слухи? – Артем взглядом измерил расстояние от дома судьи до вездехода. В толпе чужеродца не было, это он помнил точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15