Поэтому и пришел к белому колдуну, у которого было сто женщин. Звали его Мис-Си-Онер. Он купил у их племени сто девушек, но не жил с ними и не требовал, чтобы они носили ему пищу, а сам их кормил и только учил их писать какие-то знаки на бумаге и петь. Пришел к нему Гурмалулу, а тот показал ему крест, который всегда носил на шее, и сказал: «Это Иисус-тотем. Самый сильный тотем!» Затем он заставил Гурмалулу одеться в одежды из плотной хлопчатобумажной ткани и креститься. За это он давал Гурмалулу пищу и не требовал от него ничего другого. Хотя ему было и хорошо там, Гурмалулу не долго прожил у миссионера. Дух бродяжничества не давал ему задерживаться на одном месте. Он ушел и стал пастухом на одной ферме. Потом сбежал и оттуда. Нанялся рубить тростник. Не долго пробыл и на этой плантации. И снова вернулся к колдуну с сотней жен. Тот даже не рассердился на него. Он разрешил ему делать бумеранги и деревянных кенгуру, которые продавал иностранцам, а на эти деньги покупал еду для всех. Однажды приехал к ним «художник».
Так белые называют людей, которые рисуют не священные чуринги не дереве, а картинки на бумаге. И изображают не духов и демонов, не тотемы, а поля и деревья, горы и пустыни. Было очень смешно. Однажды и он сам попробовал рисовать. «Художник» дал ему лист бумаги и краски. И ничего у Гурмалулу не получилось. Он только все размазал. Но Гурмалулу не отчаялся. Когда они вернулись в миссию, он потребовал от Мис-Си-Онера новых листов и красок. Старик купил ему все это и оставил его заниматься рисованием. Гурмалулу мазал и рвал листы, мазал и рвал. Иногда, по воскресеньям, потому что только тогда это разрешалось, он ходил в кино. Он очень любил фильмы про ковбоев, которые только и делали, что стреляли и убивали друг друга сотнями.
И вот однажды (эх, лучше бы никогда не приходил этот день!) в миссию пришел мистер Том. Постоял у него за спиной, посмотрел на его мазню и спросил:
— Есть у тебя другие рисунки?
— Нет! — ответил Гурмалулу. — Я их рву.
Тогда мистер Том сказал:
— Больше не будешь их рвать! Будешь отдавать их мне. Уедешь из миссии. Станешь великим. Как Наматжира.
Гурмалулу слышал кое-что о всемирно известном черном живописце, ставшем академиком. Он был единственным туземцем, для кого власти сделали исключение, разрешив ему жить в Алис-Спрингс. Но он не согласился. Поставил условие, чтобы пустили все его племя, которое он кормил и поил. И так как ему отказали в этом, купил легковую машину и грузовик с прицепом, чтобы возить свое племя. Превратил их в моторизованных кочевников. Гурмалулу слышал также, что Наматжира покупал всем своим близким спиртное, хотя белые этого и не разрешают. Не знал Гурмалулу только, что значит «великий».
— У тебя будет много денег, — пояснил мистер Том.
— А зачем они мне? Мис-Си-Онер хорошо меня кормит.
Однако мистер Том так просто не сдавался. Он отвел Гурмалулу в свою машину и угостил его виски. Никогда раньше Гурмалулу не пробовал такого питья. Голова его затуманилась. И все вокруг стало красивее. Даже белый мистер Том уже не казался таким противным со своим длинным носом и ртом-щелью. Он уже не ощущал дурного запаха, который исходит от всех белых людей. И он ушел из миссии. Вернулся в свое племя. Начал рисовать. Мистер Том приходил каждую неделю, приносил ему бумагу и краски и уносил с собой то, что приготовил для него Гурмалулу. За каждый рисунок он оставлял по бутылке виски. Гурмалулу пил и угощал подряд всех мужчин, женщин и детей. И они пили и веселились. Только Джубунджава недовольно ворчал:
— Вот что приносят белые! Смерть и виски! И охотники уже не могут держать копье, не могут метать бумеранг.
Но спирт был сильнее его гнева. Поэтому никто его не слушал.
Однажды в селение пришел Джонни Кенгуру. Его звали так белые, хотя он и не был из тотемной группы Гурмалу-лу. Он пришел с пустыми руками.
— Мистер Том не хочет больше твоих рисунков. Их не покупают.
— Почему ты не принес виски?
— Нет рисунков — нет виски!
— А что будет делать Гурмалулу без виски?
Джонни Кенгуру наклонился к нему и прошептал на ухо:
— Знаешь, что хочет мистер Том, — чтобы ты рисовал ему чуринги!
— Нет! — прохрипел Гурмалулу, задрожав от ужаса.
— Тогда не будет и виски!
Джонни Кенгуру ушел. Как сказал, так и сделал. Не оставил ни одной бутылки.
Гурмалулу едва выдержал два дня. Он уже никого не хотел слушать, ни на кого не хотел смотреть. Раньше он никогда не поднимал руки на Руби и детей, а сейчас бил их, если они попадались ему на глаза. И не выдержал. Тронулся в путь через пустыню. Нашел мистера Тома и сказал ему:
— Дай виски! Буду рисовать тебе все, что захочешь. Буду делать все, что захочешь. И чуринги. Только не знаю, как они рисуются.
Мистер Том разозлился.
— Пойдешь туда, где вы их прячете, возьмешь две-три штуки. Будешь на них смотреть и сделаешь другие такие же.
— Закон не разрешает ходить в Священное хранилище. Закон не разрешает брать чуринги. Племя наказывает за это.
— Некому будет тебя наказывать. Потому что ты покинешь племя. Поселишься тут, рядом. В хижине, полной бутылок виски. Будешь пить, сколько захочешь. Только делать будешь то, что я тебе прикажу.
Гурмалулу протянул дрожащую руку.
— Дай выпить! Не могу больше!
— Нет! — отвел руку с бутылкой мистер Том. — Сначала обещай!
— Согласен! Дай! — прохрипел Гурмалулу, задыхаясь от невыносимой жажды.
И вот поэтому Гурмалулу должен умереть! Потому что послушался белого человека, потому что не убил его, а продался ему ради виски.
Он двинулся в обратный путь. И пошел к Священному хранилищу. Все знали, где оно находится, но никто не осмеливался ходить туда один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71