Ладно, — он застегнул на адмирале одежду. К добру или злу, наверняка к последнему, жить будет, но для полного излечения нужна аппаратура, которой у нас нет.
— Да уж, — пробормотала Ума. — Каменный век… Тишина ли пещеры, по закопченным стенам которой скользил беглый отсвет небольшого костра, заставила ее понизить голос. Пещерой пользовались, должно быть, не один век, так густо ее стены были испещрены знаками и символами едва ли не всех религий, какие только существовали в истории, так плотен был на них слой глянцевой от времени копоти, лишь звездные Весы Справедливости, этот знак позднего космического верования, выделялся среди всех белизной, столь недавно и часто его касались руки молящихся. Костер под щелью свода в углу, охапки сухих трав, на которых лежали раненые, глиняный кувшин с водой, плетеная корзина, больше ничего не было в этом обиталище современных отшельников, так похожем на стоянку каких-нибудь троглодитов. Впрочем, на Плеядах никогда не было троглодитов, ибо люди не возникли здесь, они пришли сюда с ношей своей истории.
— История полна парадоксов, — отвечая на невысказанную мысль Умы, проговорил Лю Банг. — Ее нет вне контрастов и парадоксов, истинный смысл которых проясняется лишь со временем, что так долго сбивало с толку мыслителей и порой вселяло отчаяние, ибо казалось, будто черты жизни искажены безумием. Хотя и" безумие". — он покачал головой. — Плеяды, девственный мир, начинай с какого хочешь нуля, рисуй плен самыми красивыми иероглифами, осуществляй без помех мечту о «тысячелетней империи», о сверхчеловеках, о рае для избранных. И до чего убогое, нелепое, гнетущее воплощение! Охота на нечков, укромные монастыри; даже в изобретении зла, даже в бегстве от него, за столько веков, в сущности, не придумано ничего нового Не доказывает ли это, что весь потенциал зла уже реализовался к концу второго мегахрона, все основные варианты уже были перебраны и…
— Антон идет, — тихо сказала Ум".
Из черноты входа выделилась фигура Антона, за ним в пещеру скользнул кибер. Антон молча подсел к костру, он то хмурился., то улыбаяся. Друзья не торопили его, только Юл подкинул в огонь пару сучьев. Стало чуточку посветлей.
— Да, этого я не ожидал! — Антон ударил себя по колену. — Оглупел, не понял, не догадался. В Плеядах есть разум, и этот разум — Искинт!
— Искинт? Они создали лучший, чем у нас, Искинт? Не поверю! — категоричным взмахом руки Лю Банг обрубил фразу.
— По-моему, кто-то сейчас говорил о парадоксах. И этот «кто-то», едва столкнувшись с очередным парадоксом, кажется, готов его отрицать! — в глазах Антона заблестели искорки смеха. — Нет, их Искинт, конечно же, примитивней наших. Но вы не можете представить, как он одинок! Я понял это еще в ту ночь. Понял, но… Холодный, как у всех искинтов, нечеловеческий, замкнутый, созданный с чисто прагматическими целями ум; все эти века он мыслил. О чем? Для плеядцев он был орудием, средством, слугой. Да, он управлял их хозяйством, исполнял малейший приказ, был машиной,.. Но мы-то знаем, что Искинт не только машина. И они эхо знали, но быть его напарником, тем более другом, не хотели и не могли. Владыки, этим все сказано. А он тем временем в одиночестве постигал мир. Искаженный мир, потому что легко понять, какую информацию ему представляли о нас, да и о самих себе тоже. Что произошло, когда я перед ним раскрылся и вдобавок показал всю опасность оружия Предтеч для него самого? Нет искинта, который стремился бы к самоуничтожению. А тут — чего не имеет ни один человек — полная двусторонняя информация о масштабе опасности. Плюс внезапное освобождение от одиночества, интереснейшая перспектива сомышления с людьми, дружбы с ними. С нами, то есть… Дальше много гадательного. Искинт решил предотвратить свою гибель. Связанный запретами, он не мог передать нам нужные сведения, либо счел это неоптимальным решением. Он построил свою Игру, ведь для него жизнь — это умственная игра… Плеядцы, для подстраховки, задали ему задачу, как лишить Юла всякого шанса выиграть охоту. И он ее послушно решил. Но далее он оказался свободен в своих поступках, никто же не потребовал от него невмешательства, такая мысль и в голову не могла прийти какому-нибудь Эль Шорру, для которого и люди всего лишь инструменты. Боевые киберы не подчинены Искинту, зато он управляет их производством, да и не только этим… Создал ли он своего кибера, перепрограммировал ли уже действующего, как он ввел его в ситуацию, — это известно ему одному. Но вот он, союзник, с нами…
Все невольно взглянули на черного кибера, который, казалось, дремал у стены возле белеющей в полумраке символики Весов Справедливости.
— Теперь мы уже не сами по себе, — голос Антона дрогнул, — Искинт выполняет свой замысел, и только благодаря этому Юл с нами.
— А дальше? — скулы Лю Банга обострились. — Ты вполне убежден, что он наш союзник?
— Кибер передал мне лишь то, что велел сообщить Искинт, связи с ним нет, либо она односторонняя. Но если вдуматься…
— Если вдуматься, то может оказаться, что мое спасение лишь часть более общего замысла, — подал голос Юл Найт. — Мы собрались все вместе, что Эль Шорру и требовалось.
— Уловка такой ценой? — Антон кивнул на пленных.
— Чужая жизнь — что она для них! Да и кто из нас сможет убить беззащитного? Им это известно. Они все здесь перевернут, чтобы добраться до нас.
— Нет, — резко сказал Антон. — Вы не знаете Искинта, а я был им и он был мною. Я верю ему.
— Кто мы без доверия, — в голосе Умы не было вопроса. — Кандидаты в эль шорры. Кстати, заметил ли кто-нибудь, что свои сомнения мы привычно высказываем в присутствии кибера, то есть, скорее всего, Искинта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31