Он вспомнил слова Ньютона: «Я убедился, что либо не следует сообщать ничего нового, либо придется тратить все силы на защиту своего открытия», – и усмехнулся. Слова эти были сказаны великим ученым в одну из минут крайнего огорчения, которое люди заурядные любят в избытке доставлять гениям, мстя им за уникальную одаренность, будучи лишены ее сами. Есть что-то в страданиях и лишениях гениальных людей отвечающее тайным страстям человеческим… Что скажет теперь он, Наркес, в конце всей этой, судя по первоначальным и скрытым пока признакам, грандиозной «драчки»? Ответ на этот вопрос должно было дать будущее.
К последнему, десятому, сеансу гипноза, завершающему собой цикл многодневного и целенаправленного воздействия на пациента, Наркес готовился с особой тщательностью. Он считал, что прошло достаточно времени для того, чтобы формулы цели, диктуемые Баяну во время сеансов, могли проникнуть в подсознание юноши и стать устойчивой программой его дальнейшего поведения. Он был достаточно сосредоточен на своих мыслях, что не произнес ни слова, когда Баян вошел в кабинет. Они молча обменялись взглядами, Юноша лег на свое обычное место, накрылся простыней и, закрыв глаза, стал ждать внушений гипнотизера.
– Я совершенно спокоен, – раздался рядом мягкий и негромкий голос Наркеса.
Юноша повторил про себя формулу.
– Правая рука тяжелая, – негромко и с небольшим оттенком требовательности прозвучали слова.
Через несколько секунд они прозвучали снова.
Юноша почувствовал, как в руке возникло ощущение небольшой тяжести.
– Правая рука тяжелая.
Тяжесть стала медленно расти, разливаясь по телу. Быстрее всего тяжелели конечности. Погружение в гипнотическое состояние началось.
– Я совершенно спокоен.
– Правая рука теплая.
Баян стал ощущать в руке тепло.
– Правая рука теплая.
Тепло стало увеличиваться и разливаться по телу.
– Правая рука теплая.
Тепло продолжало разливаться по телу.
– Я совершенно спокоен.
– Сердце бьется спокойно и ровно.
На лице юноши появилась тень умиротворенности.
– Сердце бьется спокойно и ровно.
Дыхание юноши перестало прослеживаться.
– Сердце бьется спокойно и ровно.
– Я совершенно спокоен.
– Солнечное сплетение излучает тепло.
Сквозь дрему юноша почувствовал, как солнечное сплетение стало приятно теплеть, словно его коснулись лучи солнца.
– Солнечное сплетение излучает тепло.
Смысл слов с трудом доходил до сознания Баяна. Его уже клонило ко сну.
– Солнечное сплетение излучает тепло.
– Я совершенно спокоен.
Полусогнутая рука юноши, лежавшая рядом с подушкой, слегка дрогнула и сразу обмякла. Он уже спал, не дождавшись еще одной формулы.
Наркес перешел к основной части гипноза – постгипнотическому внушению.
– Я большой математик, – довольно громко и энергично произнес он.
– Я очень люблю математику.
– Я могу решить любые задачи.
– Я очень хочу работать, – еще громче сказал Наркес.
– Я отчаянно хочу работать, – голос звучал довольно напряженно.
– Я большой математик. – Формула прозвучала несколько тише.
– Математика – это моя жизнь.
– Я очень хочу работать, – голос стал громче,
– Я отчаянно хочу работать, – слова прозвучали еще громче.
– Я большой математик, – несколько тише произнес Наркес.
– Я очень большой математик, – громко сказал он.
– Руки напряжены.
Рука Баяна у подушки снова дрогнула.
– Глубокое дыхание.
Юноша глубоко вздохнул. Грудь вместе с простыней приподнялась и снова опустилась.
– Открываю глаза.
Юноша открыл глаза.
– Ну, вот и все, – сказал Наркес. Было непонятно, кому он говорил эти слова: юноше или самому себе. – Вот и все, – снова повторил он, очевидно, продолжая размышлять о своем.
Он встал с места, взял стул и поставил его у небольшого столика у стены. Затем сел и стал писать в индивидуальной карте пациента, Юноша оделся, заправил кровать и некоторое время простоял молча. Каким-то шестым чувством он смутно постигал, что сейчас в этот будничный день, в этот будничный час, в этой будничной палате и в этой будничной обстановке с ним произошло что-то торжественное, что-то очень таинственное и значительное. Юная и чуткая душа его стала с большим вниманием прислушиваться к самой себе, интуитивно ощущая, что ответ на все происходящее придет теперь не извне, из будущего, а из глубины ее самой.
Он вопросительно посмотрел на Наркеса. Через некоторое время, оторвавшись от бумаг, Наркес улыбнулся и сказал:
– Ну, отдыхай. Старайся днем больше поспать, чтобы ночью встретиться со своим другом – индуктором.
Оба улыбнулись шутке. Юноша вышел из кабинета. Наркес еще посидел немного, затем встал и стал собираться. Надо было идти в Институт.
Индуктор, следивший за всеми действиями Наркеса самым внимательным образом, беспокоил ночью Баяна в последний раз. Очевидно, он счел свою задачу на данном этапе выполненной, потому что больше не выходил на связь. Баян и Наркес вздохнули с облегчением.
5
Заседание членов президиума и членов бюро биологического отделения Академии наук Казахской ССР состоялось через три дня.
Его открыл президент Академии, действительный член Академии наук СССР Аскар Джубанович Айтуганов. Он зачитал повестку дня. В ней было три вопроса. Первым из них значился доклад Наркеса Алиманова о проведенном им эксперименте. Два остальных вопроса были посвящены обычным организационным делам.
Аскар Джубанович предоставил слово Алиманову. Наркес встал и с минуту помолчал, собираясь с мыслями.
– Товарищи, – торжественно и без видимых следов волнения начал он, – эксперимент, который мы сегодня обсуждаем, несколько необычен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96