Он был глубоко убежден, что нет человека, который не был бы побежден постоянно добрым отношением к нему. И вот теперь он стал свидетелем истинности своих убеждений. Он воочию убедился в том, что даже самый заклятый, теперь уже в прошлом, враг сам явился к нему с повинной, покоренный силой его великой доброты, его, Наркеса, который по возрасту был равен сыну Карима Мухамеджановича. И еще знал Наркес, что победа над душой хотя бы одного человека в нравственном плане, отречение последнего от всех своих прошлых пороков и заблуждений, возвышающее и очищающее его самого, – есть самая великая победа, которую когда-либо можно одержать в этом подлунном мире, ибо победа добра безмерно больше победы насилия. Так и только так толковал Наркес все явления нравственного мира.
В эту ночь он заснул с чувством редкого удовлетворения.
Утром следующего дня казахские ученые вылетели в Алма-Ату.
20
После ноябрьских праздников в квартире Алиманова раздался долгий и настойчивый телефонный звонок, свойственный всем междугородным переговорам. Не успел Наркес, оторвавшись от работы над монографией, поднять трубку, как услышал в ней голос Шолпан, отвечавшей кому-то по-английски по смежному телефону из коридора. Корректный мужской голос учтиво справлялся о том, дома ли профессор Алиманов.
– Да, он дома. Сейчас я подсоединю его к вам, – по-английски ответила Шолпан и, снизив голос, быстро по-казахски добавила мужу: – Это из Стокгольма.
Наркес, держа в руке трубку, не спеша представился. Звонил представитель Шведской Академии наук. Он зачитал по телефону текст официального сообщения Шведской Академии наук Алиманову:
«Профессору Наркесу Алданазаровичу Алиманову, проживающему в Алма-Ате, за открытие универсального принципа стимуляции и усиления способностей человека с ординарным генотипом решением Каролинского медико-хирургического института присуждается Нобелевская премия в области медицины и физиологии 2015 года.
Секретарь комиссии по присуждению Нобелевской премии в области медицины и физиологии, секретарь Каролинского медико-хирургического института Эрланд фон Хофстен.
Швеция, г. Стокгольм, 9 ноября 2015 года»
Он сообщил дату вручения премии комиссиями Нобелевского фонда и королем Швеции, пожелал здоровья и счастья в личной жизни.
– Благодарю вас, господин Хофстен, – ответил Наркес и опустил трубку.
Через полчаса пришли самые близкие друзья Алимановых, чтобы поздравить Наркеса с высшей международной премией.
Шолпан предупредительно позвонила Баяну и его родителям. Без юноши не проходило ни одно семейное торжество в доме Алимановых. Он давно стал для них самым близким человеком, одним из членов семьи. Баян пришел один: по какой-то причине родители не смогли выбраться из дома. Приход юноши друзья Наркеса встретили бурно и восторженно. За празднично и торжественно накрытым столом было много шуток, смех не умолкал ни на минуту. К двенадцати часам гости уже не слушали тамаду. Разделившись на несколько групп, они беседовали между собой, то и дело перебивая и дополняя друг друга. Баян, проявлявший интерес к происходящему вокруг, пока разговор шел на общие для всех темы, сейчас, когда гости оживленно обсуждали свои семейные дела и заботы, скучал в одиночестве. Юноша ничего не пил, не пригубил даже сухого вина, держался несколько робко, скованно и поэтому ни для кого из сидевших навеселе гостей не представлял интереса. Наркес незаметно кивнул ему, и они вышли на длинную и просторную лоджию.
– Ну, как дела? – спросил он у юного друга, когда они, облокотившись на высокие перила балкона, стали рассматривать весь в разноцветных огнях ночной город.
– Да, так… вроде ничего… – немного помедлив, ответил Баян.
– Дома все в порядке? – спросил Наркес, мгновенно почувствовав, что юноша о чем-то умалчивает.
– Все в порядке…
– А с учебой?
– И с учебой тоже…
– Ну, а в чем дело? Говори, не стесняйся.
– Да, как сказать об этом?.. Понимаете, во время сельхозработ в Чилике я встретил ту девушку, которая работала у вас в Институте…
– Какую девушку?
– Динару.
– Динару?! А где она учится?..
– В КазГУ, на биофаке, на первом курсе. Хорошая, красивая девушка, но очень замкнутая. С ней говоришь, а она все молчит, только улыбнется иногда и опять молчит.
– Ну это хорошо, если улыбается…
– Нет, не мне и не моим словам улыбается, а каким-то своим мыслям. Постоянно думает о чем-то о своем. Странная немного…
Разговор оборвался. Оба долго молчали, стоя рядом и думая об одном и том же человеке.
Первым нарушил молчание Наркес.
– Ты очень любишь ее? – Он обнял за плечи Баяна с особой нежностью и лаской и заглянул ему в глаза.
– Да, Наркес-ага, – чистосердечно признался юноша.
– Ну, если любишь, – Наркес задумчиво взглянул куда-то в сторону, – то надо добиватъся…
Он хлопнул юношу по плечу.
– Пойдем, а то гости засиделись одни.
Гости разошлись далеко за полночь. Вызвав по телефону такси, они, семья за семьей, уехали На следующий день стали прибывать ученые, актеры, писатели, художники и другие представители художественной и научной интеллигенции столицы – все друзья и знакомые Алимановых. Гости приходили и несколько следующих дней. Вместе со всеми пришли поздравить Наркеса и Шолпан их давние большие друзья Петр Михайлович Артоболевский, Амантай Есенович Коккозов и Исатай Куанович Сарсенбаев.
Сотрудники Института экспериментальной медицины и преподавательский состав института иностранных языков, в котором работала Шолпан, тоже пришли поздравить ученого.
На пятый день вечером у Наркеса, наконец, снова появилась возможность сесть за монографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96