Это вернуло мне прежнее чувство, ощущение некогда существовавшей между нами близости, взаимного притяжения. В этом не было ничего чувственного, ничего плотского. То же самое я испытывала рядом с Джошуа, а когда-то, еще сильнее, рядом с матерью. Эльтор сказал мне, как это называется: эмпатия.
– Джейк, прошу тебя, извини. Но мне надо идти.
Он смотрел на меня, и за внешней невозмутимостью шла борьба самых разных эмоций. Ему хотелось мне что-то сказать. Что-то очень важное. Нерешительность повисла вокруг него наподобие сероватого тумана. Но слова так и остались невысказанными – неясные очертания посреди серой пелены.
– Если мы тебе понадобимся, ты знаешь, где нас искать. Достаточно нам шепнуть. – Вот и все, что он сказал.
– Спасибо, – выдавила я.
Выйдя из дома, я нашла Эльтора уже в машине. Он лежал на заднем сиденье. Я протянула ему одеяло, а сама села вперед. Правда, чтобы достать до педалей, мне пришлось выдвинуть вперед сиденье. Эльтор натянул на себя одеяло, и я нажала на газ. Мы задним ходом отъехали от дома, и я развернула машину прямо навстречу угасающему дню.
Глава 4
ШТОРМОВАЯ ГАВАНЬ
Когда я съехала на обочину, было уже темно. Деревья шумели под порывами обжигающего ветра. Эльтор приподнялся, одеяло сползло с него на пол машины.
– Где мы?
– На горе Вильсон. – Я открыла дверь, и нас тотчас обдало жарой. – Здесь есть одно место, где ты можешь спрятаться. Я съезжу за другом. Если я привезу тебя к нему в машине Марио, нас может засечь полиция. – Я вышла из машины. – Джош показал мне тут одну пещеру. Собственно, это даже не пещера, а куча камней, под которыми есть место, где спрятаться. Больше никто об этом не знает.
Эльтор, пошатываясь, вышел из машины.
– Ты уверена, что мне хочется встречаться с твоими друзьями?
– Джошуа тебе понравится.
Эльтор хмыкнул. Пока мы между соснами и кустами пробирались к пещере, он молчал. Но затем неожиданно спросил:
– Что в вашем мире не так, если дети носят оружие? Лунный свет слабо пробивался сквозь ветви деревьев, от чего казалось, будто глаза его впали в глазницы.
– Не стоит корить себя из-за Нага, – тихо произнесла я. – Будь в его силах, он бы обязательно тебя убил без малейших колебаний.
– Но это еще не оправдывает того, что произошло, – возразил Эльтор и на минуту задумался. – А этот паренек в доме? Зачем ему ружье?
Я ответила не сразу.
– Марио, Джейк, Мануэль – в некотором роде они тоже сражаются на войне. Как ты. Только их враг невидим. Но он постоянно твердит, что вы ничто, вы никто, вам нет места в этом мире, что вы здесь чужие.
– Твой друг Джейк не такой, как все.
– Что ты имеешь в виду?
– Он эмпат.
– Ты это почувствовал?
Эльтор кивнул.
– Но это не снимает боль, – заметила я, – а лишь сильнее ее обостряет.
– Ее ничто не снимет.
– И все-таки люди должны прекратить убивать друг друга, – с жаром произнесла я. – Должен же быть какой-то иной, лучший способ.
Эльтор ответил не сразу.
– Будем надеяться, что мы его найдем.
Я почувствовала, о чем он промолчал. Он опасался, что способ этот так и останется не найден никем, ни в его мире, ни в этом.
Спустя какое-то время он попросил:
– Расскажи мне что-нибудь. О себе. Только чтобы без боли и озлобленности.
– Хорошо. Я расскажу тебе о самом лучшем дне в моей жизни. О моем празднике quinceanera .
– Quince ... Пятнадцать?
– Верно. Когда девушке исполняется пятнадцать, то устраивают праздник – сначала специальную церемонию в церкви, а потом танцы. Меня сопровождал Джейк. Он был мой chambelan de honor . А Мануэль... – Я на секунду умолкла. – У меня нет отца, поэтому Мануэль в церкви прошествовал со мной и матерью по проходу, когда мы шли на мессу. Там собрались все, мои corte de honor , damas и chambelanes .
– Дамы и кавалеры?
– Верно, всего двадцать восемь. Альконес и мои подруги. – Я улыбнулась. – И еще Джошуа. Ну и вид у него был по сравнению с остальными – соломенные волосы и голубые глаза! Моя мать сшила мне такое красивое белое платье. А парни были в смокингах. Можешь себе представить? Альконес в смокингах, с голубыми лентами через плечо, или как там они называются. Им пришлось сложиться, чтобы взять напрокат эти вещи. Я взяла с них слово, что никаких пистолетов. – У меня дрогнул голос. – Какой чудесный это был день! Казалось, мы с Джейком будем танцевать целую вечность!
– А почему ты говоришь об этом с такой грустью?
– Потому что все это в прошлом. Все. Эльтор привлек меня себе.
Я вспомнила свою мать, как она плакала в тот день. Я чувствовала ее радость, ощущала на языке. Вдыхала ее запах, слышала ее звон. Чтобы объяснить объединяющую нас связь, мама, бывало, рассказывала мне древние предания. Ее слова рисовали перед моим мысленным взором картину ceiba , оси, что существует буквально везде и во всем. Это дерево. Корни его уходят глубоко в Олонтик, или подземный мир, ствол тянется вверх, сквозь Срединный мир, где обитаем мы, смертные, а крона простирается еще выше, сквозь все уровни небес. Моя мать верила, что наш разум одновременно сосуществует с другими, точно так же, как духовная и материальная вселенная сосуществуют благодаря связывающему их дереву.
Моя мать была h ' ilol , святой женщиной. Она молилась за тех, кто болен, но не телом, а душой, на кого ведьма наслала сглаз или порчу. Мало кто из женщин удостаивался этого почетного имени, но никто не сомневался, что моя мать его достойна. Ее умение исцелять превратилось в легенду. Мать учила меня молитвам – стихам, обращенным к Христу и Calvario , священной горе. А еще она рассказывала мне про девушку из Чамулы, которая превратилась в яркую Утреннюю звезду, прокладывающую путь самому Солнцу, точно так же, как во время церемонии исцеления помощницы мели земляную тропу перед тем, как по ней пройти h ' ilol , целительнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133