Невозможно было допустить крамольную мысль, что каждый рабочий «там» по количеству продукции (качество лучше не сравнивать) равен двум-трем, если не трем-четырем «здесь». Утешало лишь то, что «у них», как и «у нас», падала доля занятых сельским хозяйством. Но в СССР с 80% сначала до 30%, затем до 20%. А в США с 60% сначала до 20%, затем до 2%. Разница – вдесятеро.Наконец, ни в какие ворота не лезли 43 миллиона служащих-интеллигентов (против нескольких десятков тысяч до 1917 г.). А никакие другие категории догмой не предусматривались. Неужели в самых развитых странах мира интеллектуалы составляют считанные проценты, а в СССР – каждый третий? При этом все знали, что подавляющее большинство из советских шести миллионов инженеров, трех миллионов педагогов, одного миллиона врачей по своему культурному уровню мало чем отличаются от простых рабочих и к интеллигентам их причислять так же нелепо, как и подавляющее большинство из восемнадцати миллионов начальников разных рангов.Впрочем, нашлись еретики, которые и тут придумали соломоново решение: считать интеллигентами только тех, кто имеет диплом университета и техникума, а прочих именовать просто служащими. После многолетних дебатов эта ересь была принята если не в канон, то к сведению. Но жизнь и здесь сыграла с догматиками злую шутку. Даже две шутки – одну количественного характера, другую качественного.В количественном отношении дипломов (формально—на уровне западного бакалавра или магистра) набралось к 80-м гг. более 35 миллионов – у каждого четвертого из работающих! Неужели интеллигентом стал если не каждый третий, то каждый четвертый? Все наглядно видели, что это не так. С другой стороны, семь миллионов дипломированных специалистов – каждый пятый – в погоне за более высокой зарплатой, как мы уже говорили, предпочли перейти в ряды «синих воротничков», причем на такую низкоквалифицированную работу (например грузчиком), которая никак не вязалась с причастностью к «рабочим-интеллигентам». Нам еще предстоит подробнее рассмотреть этот поразительный для несведущего читателя феномен. Пока отметим только, что он чрезвычайно затруднял сопоставление догмы с реальной действительностью.Еще хуже обстояло дело с качеством. Советский диплом не получил признания ни в одной развитой стране мира. Его обладателя, в лучшем случае, заставляют сдавать экзамены на подтверждение своей квалификации, а в худшем – без церемоний отправляют в ряды «синих воротничков» или безработных. И, добавим, правильно делают, потому что, по меньшей мере, один обладатель диплома из трех не проходят простейшей аттестации ни в СССР, ни тем более за рубежом. Это как раз тот случай, когда невиданное в других странах астрономическое количество перешло в такое качество, которое только в шутку можно сопрячь с интеллигентностью.Особенно обидно, что полностью девальвировались не только дипломы вуза, но даже на уровне кандидата и – верх скандальности! – доктора наук, профессора, члена академии. Кому на Западе приходилось общаться с представителями советских научных делегаций, тот наверняка видел, что многие из этих представителей по уровню культуры ничем не отличались от простых шоферов (в том числе – советских). Какая уж тут интеллигенция!Нам предстоит разобраться и с этим феноменом. Предварительно отметим, что сказанное вовсе не означает, будто в России нет интеллектуалов, рабочих, фермеров на уровне не ниже (даже выше) западного. Просто почти всю действительную интеллигенцию уничтожили или изгнали из страны еще в 1918—1922 гг., а затем методично, год за годом, добивали тех, кто остался, плюс столь же систематично выбивали подлинную интеллигентность из молодежи. В результате, за исключением сравнительно немногих «белых ворон», выжили те, кто сумел приспособиться к условиям тоталитаризма и кого тот сделал такими, каковы они есть. Остальным было просто не выжить.Такова была формальная социальная структура советского общества, и за десяток лет после крушения СССР она, конечно же, не могла серьезно измениться ни в одной из его республик, начиная с России.Перейдем теперь от формальной к фактической стороне дела. Отметим, что советские догматики напрасно выдумывали догмы о социальной структуре общества. За пять тысяч лет до них это гораздо лучше сделали совсем другие люди, жившие в таком же разбойничьем государстве, каким, по сути, является каждая империя. Они создали классификацию, которую можно уверенно применять к каждому государству с древнейших времен до наших дней. Специфика в каждом случае, конечно, имеется. Но в общем трудно ошибиться: всюду одно и то же. С американской, допустим, спецификой я знаком поверхностно, зато советскую (включая российскую) знаю досконально, как социолог-профессионал.Шайку отъявленных разбойников, которые силой оружия подчиняют себе остальных, эти умные люди в Древней Индии назвали «кшатрии» (воины). А тех, кто уговаривает их жертвы не сопротивляться, – «брахманы» (жрецы). Из прочих, тех, кто устроился поприличнее, – «вайшии» (торговцы), остальных – «шудры» (крестьяне, ремесленники, слуги). Наконец, совсем уж обездоленных, завидующих даже шудрам, – «парии» (это слово вошло во все языки мира и перевода не требует).В царской России эта классификация сохранялась очень четко: кшатрии – дворяне; брахманы—духовенство, чиновничество (за рамками дворянства), немногочисленные деятели науки и искусства; вайшии – купцы и мещане (мелкие торговцы, зажиточные ремесленники); шудры – крестьяне, рабочие, прислуга; парии – дикие кочевники. В Советском Союзе та же классификация выглядит сложнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144