Некоторые делали какие-то заметки для памяти. Судя по их лицам, все они, исключая капитана Монтагью, мне не поверили.
– Милорд, – заговорил я снова, – разрешите мне вызвать свидетелей.
Лорд Худ кивнул. Профос подошел к двери и выкрикнул:
– Джон Фрайер! Войдите!
Штурман занял место для свидетелей, произнес слова присяги и замолк, ожидая моих вопросов.
Я. Если бы вы остались на корабле и решили бы отбить его у мятежников, вы доверились бы мне? Я вас поддержал бы?
(Задать этот вопрос мне посоветовал мистер Грэхем).
Фрайер. Я не колеблясь открыл бы ему свои намерения, и уверен, что он бы меня поддержал.
Я. Как, по-вашему, те, кто спускал на воду баркас, помогали капитану Блаю или бунтовщикам?
Фрайер. Те, кто был без оружия, помогали капитану Блаю.
Я. Вы видели меня во время бунта хоть раз вооруженным?
Фрайер. Нет.
Я. Капитан Блай заговаривал со мной в день бунта?
Фрайер. Насколько я знаю, нет.
Я. Видели ли вы мистера Хейворда на палубе во время бунта?
Фрайер. Да, неоднократно.
Я. В каком он был состоянии? Казался ли он сдержанным или же был взволнован и встревожен?
Фрайер. Он был очень взволнован и встревожен и даже плакал, когда его сажали на баркас.
Я. А мистера Халлета вы видели в тот день?
Фрайер. Несколько раз.
Я. В каком, по-вашему, он был состоянии?
Фрайер. Очень напуган и тоже плакал, когда покидал корабль,
Я. Как вообще ко мне относились на «Баунти»?
Фрайер. Прекрасно. Насколько я помню, все на корабле его высоко ценили.
Суд. Говорил ли что-нибудь капитан Блай о подсудимом Байэме?
Фрайер. Да, неоднократно.
Суд. Вы помните, что именно он говорил?
Фрайер. В день, когда случился мятеж и мы уже гребли к острову Тофоа, я слышал, как мистер Блай сказал о Байэме: «Он неблагодарный негодяй, хуже их всех, за исключением Кристиана». Позже он несколько раз повторял эти слова.
Суд. Вступился ли кто-нибудь из сидевших с вами за Байэма?
Фрайер. Да, я и еще некоторые. Но капитан Блай приказал нам замолчать. Он не позволял сказать ни слова в его защиту.
Суд. Скажите, Роберт Тинклер при вас никогда не вспоминал о разговоре между Кристианом и Байэмом, подслушанном им ночью накануне бунта?
Фрайер. Не припомню.
Суд. Роберт Тинклер защищал когда-нибудь Байэма?
Фрайер. Да. Он не верил, что тот замешан в бунте. Я помню, что однажды, когда капитан Блай в очередной раз принялся бранить Байэма, Тинклер не выдержал и мягко сказал: «Он не мятежник, сэр, клянусь жизнью!»
Суд. Роберт Тинклер ваш родственник?
Фрайер. Да.
Суд. Он пропал без вести?
Фрайер. Есть сведения, что он пропал без вести вместе с кораблем, на котором служил, неподалеку от Вест-Индии.
Суд. Ваши отношения с капитаном Блаем были дружескими или нет?
Фрайер. Далеко не дружескими.
Следующим вызвали боцмана Коула, за ним Перселла. Я задал им те же вопросы, что и штурману, и получил почти такие же ответы. Суд, в основном, интересовался тем, рассказывали ли Блай или Тинклер о моем ночном разговоре с Кристианом, но ни один, ни другой ничего такого не помнили. Я особенно надеялся на Пековера, но он лишь сказал, что видел, как Кристиан и я беседовали на квартердеке.
Суд тут же задал вопрос:
– В какое время это было?
Пековер. Примерно в час ночи.
Суд. Было ли в привычке подсудимого Байэма задерживаться на палубе после вахты?
Пековер. Пожалуй, нет.
Суд. Часто ли Кристиан выходил на палубу в свободное от вахты время?
Пековер. Не особенно, хотя иногда он выходил ночью наверх, чтобы посмотреть, какая погода.
Суд. Почему, по-вашему, они так долго задержались на палубе в ту ночь?
Пековер. Думаю, потому что там было прохладнее чем внизу.
Суд. Когда во время вашей вахты капитан Блай поднялся на палубу, что он там делал?
Пековер. Просто ходил взад и вперед.
Суд. Заметили ли его Кристиан и Байэм?
Пековер. Не могу сказать. Луна уже зашла, и было темно.
Суд. Разговаривал ли капитан Блай с Кристианом и Байэмом?
Пековер. По-моему, да, но о чем, я не слышал.
Суд. Когда Байэм ушел спать?
Пековер. Около половины второго.
Суд. Кристиан ушел с палубы тогда же?
Пековер. Не уверен. Кажется, он остался на палубе.
Суд. Видели ли вы во время вашей вахты в ту ночь рулевого Джона Нортона?
Этот вопрос задал сэр Джордж Монтагью, капитан «Гектора». До сих пор не могу понять, почему ни мне, ни мистеру Грэхему не пришел в голову этот вопрос. Возможно, потому, что Нортон был мертв и мы его не принимали в расчет, так же как и других погибших. Как только капитан Монтагью заговорил, я все понял.
Пековер. Да, я встретил его около двух часов ночи.
Суд. При каких обстоятельствах?
Пековер. Я услышал какой-то стук и пошел узнать, в чем дело. Подойдя, я увидел Нортона, который что-то мастерил, и спросил, что это он делает так поздно. Тот ответил, что чинит клетку для птицы, которую мы закупили у туземцев в Намука.
Суд. Вы видели, что именно он делал?
Пековер. В сущности, нет, было очень темно, да я и не сомневался в его словах.
Суд. Вы еще о чем-нибудь говорили?
Пековер. Я сказал ему, чтобы он шел спать и что у него днем достаточно времени для починки клеток.
Суд. Скажите, разве на «Баунти» плотники клетками не занимались?
Пековер. Занимались, но Нортон им помогал, когда у них было много работы.
Суд. А раньше вы замечали, чтобы Нортон занимался чем-либо таким по ночам?
Пековер. Раньше нет, если мне не изменяет память.
Суд. Как вы думаете, мог это быть маленький плот, а не клетка?
Пековер. Вполне. Как я уже говорил, было темно, да я и не обратил внимания на то, что он делал.
У меня появился слабый лучик надежды: рассказ Пековера подтверждал мои слова о том, что Кристиан собирался этой ночью сбежать с корабля и что Нортон об этом знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70