– заорал он на Перселла, но его тут же прервал Беркитт, приставив ему к горлу штык.
Палубы постепенно заполнялись людьми, однако Кристиан внимательно следил за тем, чтобы моряки, не замешанные в мятеже, не собирались в группы. Как только баркас был готов, он приказал боцману вывалить его за борт.
– И учтите, мистер Коул! Если по вашей неосторожности треснет рей или что-нибудь сломается, это вам дорого обойдется!
Человек пятнадцать из нас получили приказание помочь боцману, так как мятежники были достаточно предусмотрительны, чтобы самим не заниматься этим.
– Фок и грот к уборке! Все по местам!
– Есть, сэр!
– Шкоты и галсы раздернуть!
– Готово, сэр!
– Фок и грот на гитовы!
Легкий ветер едва наполнял паруса, и шкотовые углы фока и грота легко поднялись к реям. Реи стояли горизонтально, брасы были закреплены, и полдюжины матросов подняли баркас и вывалили его через планширь за борт.
Самьюэлу одному из первых было приказано покинуть корабль. За ним последовали Хейворд и Халлет. Оба плакали и молили о милосердии; по трапу их пришлось почти нести. Хейворд повернулся к Кристиану, умоляюще сложив руки.
– Мистер Кристиан, что я вам сделал, за что вы так поступаете со мной? – воскликнул он. – Бога ради, позвольте мне остаться на корабле!
– Мы можем обойтись без ваших услуг, – сурово отвечал Кристиан. – На баркас, оба!
За ними шел Перселл. Этого торопить не пришлось. Я думаю, что он скорее умер бы, чем остался на корабле, захваченном мятежниками. Немногочисленные Инструменты передал ему боцман, шедший следом. Кристиан приказал отнести Блая к трапу, после чего ему развязали руки.
– Ну что ж, мистер Блай, вот ваша посудина. Вам повезло – это не шлюпка, а баркас. Садитесь, сэр!
– Мистер Кристиан, – сказал Блай, – в последний раз прошу вас, одумайтесь! Ручаюсь честью, даю вам слово, что, если вы измените свое решение, все будет предано забвению. Подумайте о моей жене и семействе!
– Нет, мистер Блай. О вашей жене вам следовало подумать гораздо раньше, и, кроме того, нам прекрасно известно, чего стоит ваша честь. Садитесь, сэр!
Поняв, что все его мольбы напрасны, Блай повиновался, за ним последовали мистер Пековер и рулевой Нортон. После этого Кристиан передал на баркас секстан и книгу мореходных таблиц.
– Компас у вас есть, сэр. Этой книги достаточно для любого плавания, секстан этот – мой. Вам известно, что он не из худших.
Вновь обретя свободу и возможность командовать, пусть даже баркасом со своего корабля, Блай опять стал самим собой.
– Проклятый подлец, вот ты кто! – завопил он, потрясая кулаками в сторону Кристиана. – Но я отомщу! Имей это в виду, неблагодарный негодяй! Не пройдет и двух лет, как ты будешь болтаться на нок-рея! И все изменники с тобой заодно!
К счастью для Блая, внимание Кристиана было в эту минуту чем-то отвлечено, но несколько бунтовщиков, стоявших у планширя, ответили капитану в не менее крепких выражениях; еще немного, и в него начали бы стрелять.
В этой неразберихе я потерял из виду Стюарта. Когда вываливали баркас, мы с ним стояли у одного браса, но теперь его нигде не было видно. Вскоре стало ясно, что многим позволено покинуть корабль вместе с Блаем, и мы с мистером Нельсоном как раз спешили к кормовому трапу, когда нас остановил Кристиан.
– Мистер Нельсон, вы с мистером Байэмом можете остаться на корабле, если хотите, – сказал он.
– Обиды, которые вам приходилось сносить, вызывают у меня сочувствие, мистер Кристиан, – ответил Нельсон, – но я не одобряю затеи, которой вы хотите за них отплатить.
– А когда это я искал сочувствия, сэр? Мистер Байэм, каково ваше решение?
– Я присоединяюсь к капитану Блаю.
– Тогда поспешите.
– Можем ли мы взять с собой одежду? – спросил Нельсон.
– Да, только поживее!
Каюта Нельсона помещалась на нижней палубе, прямо под каютой Фрайера. У трапа стояли двое часовых. Там мы разделились, и я пошел в каюту мичманов, рядом с которой все еще находился Томпсон, охраняя рундук с оружием. Я нигде не видел Тинклера и Элфинстона и решил заглянуть в каюту по правому борту. Томпсон остановил меня.
– В этой каюте вам делать нечего, – сказал он. – Забирайте одежду и уходите!
Наша каюта была отгорожена от прохода чем-то вроде ширмы. К моему удивлению, я застал Янга все еще спящим в койке. С двенадцати до четырех утра он стоял на вахте и теперь, как обычно, отдыхал, но мне показалось странным, что он не проснулся в этой суматохе. Я попытался разбудить его, но безрезультатно – он всегда отличался крепким сном. Решив, что это безнадежно, я стал рыться в своем рундуке в поисках вещей, которые могли мне понадобиться в первую очередь. В углу каюты стояло несколько боевых дубинок с острова Дружбы, которые мы взяли у дикарей Намуки. Дубинки были вырезаны из тоа – железного дерева, вполне оправдывавшего свое название: по весу и плотности оно очень напоминало железо. При виде их в голове у меня мелькнула мысль: «А мог бы я сбить Томпсона с ног такой дубинкой?» Я быстро выглянул за дверь. Томпсон сидел на рундуке, зажав мушкет между колен и глядя в сторону кормы. Он увидел, что я высунул голову и с проклятием приказал мне «поторапливаться и убираться прочь».
В этот миг в проходе появился Моррисон, а Томпсона, на мое счастье, окликнули сверху. Я поманил Моррисона, и он незаметно проскользнул в каюту. Объяснять что-либо не было нужды. Я протянул ему дубинку и взял другую сам, после чего мы вместе сделали последнюю попытку разбудить Янга. Не осмеливаясь говорить, мы чуть не вытряхнули его из койки, но усилия наши ни к чему не привели. Я услышал, как Томпсон крикнул: «Он собирает одежду, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70