Означала она: «Навались! Идет большая волна!»
Гребцы дружно налегли на весла, каноэ взлетело на гребень высокой волны и устремилось к берегу. Рулевой с таким усилием удерживал суденышко вразрез волне, что все мускулы у него напряглись; еще секунда – и каноэ врезалось в песок. Тут же десятки рук вцепились в борта, чтобы каноэ не смыло обратно в море. Когда волна откатилась, я выпрыгнул на берег и отошел подальше от воды. Тем временем были принесены катки, и каноэ с криками и смехом откатили под длинный, крытый пальмовыми листьями навес.
В следующее мгновение меня окружила толпа столь густая, что мне даже стало трудно дышать. Зеваки эти, однако, были очень любезны и доброжелательны, не то что наши английские ротозеи. Каждый старался приветствовать меня, шум стоял оглушительный, так как кричали все разом. Детишки с блестящими черными глазенками, держась за юбки матерей, с интересом рассматривали меня, тогда как их родители пытались пожать мне руку. Позже я к своему удивлению узнал, что такое приветствие существует на Таити с незапамятных времен.
Вдруг шум голосов утих так же внезапно, как и начался. Люди расступились, и ко мне подошел высокий пожилой мужчина, державшийся с уверенностью и достоинством. По толпе пробежал почтительный ропот: «Ити-Ити!»
В отличие от большинства своих соотечественников вновь прибывший был гладко выбрит. Его густые с проседью волосы были коротко острижены, одежда сияла ослепительной белизной. Ростом он был более шести футов и немного более светлокож, чем остальные; резкие черты его открытого и веселого лица сразу пришлись мне по душе.
Этот джентльмен – а я с первого взгляда определил, что он относится к более высоким слоям населения, чем все те, кого я видел до сих пор, – важно подошел ко мне, тепло пожал руку, после чего, взяв меня за плечи, прикоснулся кончиком носа к моей щеке и несколько раз громко втянул в себя воздух. Несмотря на то что столь неожиданное приветствие застало меня врасплох, я сообразил, что это жест, который капитан Кук называл «потереться носами», хотя на самом деле здоровающиеся не трутся носами, а нюхают друг друга щеки, что соответствует нашему поцелую. Затем мой новый друг отступил на шаг назад, по толпе прошел одобрительный гул. Мужчина указал себе на грудь и произнес:
– Я Ити-Ити! Ты мичман! Какой имя?
Услышав английскую речь, я так удивился, что молча стоял и смотрел на него. Люди вокруг нас явно хотели знать, какой эффект произведет на меня прекрасная речь их соотечественника, и моя реакция оказалась именно такой, какую они ожидали. Со всех сторон послышались удовлетворенные восклицания, а Ити-Ити довольный и собой и мной повторил:
– Какой имя?
– Байэм, – ответил я.
– Байэм, Байэм, – проговорил он, энергично кивая, затем снова указал себе на грудь и гордо сообщил: – Четырнадцать лет назад я плавать капитан Кук!
– Не дадите ли вы мне попить? – попросил я, так как давно уже не пил ничего, кроме гнилой корабельной воды. Ити-Ити громко приказал что-то столпившимся вокруг нас людям, и несколько мальчиков со всех ног бросились в глубь острова. Вождь тем временем новел меня по пологому склону к навесу, где молодые женщины поспешно расстелили циновку. Мы уселись рядом, а толпа, которая все время росла, разместилась на траве вокруг навеса. Мне протянули выдолбленную тыкву, до краев наполненную прозрачной водой из родника. Я жадно припал к ней и долго пил.
Затем меня угостили молоком молодого кокосового ореха, а рядом на широкий пальмовый лист женщины положили бананы и какие-то другие фрукты, каких я раньше никогда не видел. Едва я успел вплотную заняться этими деликатесами, как вдруг в толпе послышался гул: к берегу приближался катер с «Баунти» с самим Блаем на корме. Мой хозяин вскочил.
– О Параи! – воскликнул он и в ожидании, пока шлюпка пристанет, обратился ко мне: – Ты, я, тайо – а?
Ити-Ити первый из таитян приветствовал Блая, с которым, по-видимому, был хорошо знаком. Капитан тоже сразу узнал моего друга.
– Ити-Ити, – сказал он, пожимая тому руку, – ты почти не постарел, мой друг, хотя седина в голове и появилась.
– Десять лет! Много долго время! – рассмеялся Ити-Ити. – Мой Бог, Параи, ты толстый!
Капитан дотронулся до своей не очень-то изящной талии и в свою очередь рассмеялся.
– Идти на берег, – продолжал таитянин. – Есть много свиней! Где капитан Кук? Он идти Таити скоро?
– Мой отец?
– Капитан Кук твой отец? – с изумлением спросил Ити-Ити.
– Конечно! Разве ты не знал?
На несколько секунд таитянский вождь застыл в немом изумлении, после чего чрезвычайно возбужденно обратился к толпе. Слов его я не понял, однако мне сразу стало ясно, что Ити-Ити заправский оратор и что он сообщает людям новость: Блай – сын капитана Кука.
– Я приказал не говорить таитянам, что капитан Кук погиб, – вполголоса произнес стоявший рядом со мной Блай. – Думаю нам удастся выполнить наше задание быстрее, если они будут думать, что я его сын.
Этот обман несколько смутил меня, хотя я знал, с каким почтением таитяне относятся к имени Кука, и понимал, что, согласно девизу иезуитов: «Цель оправдывает средства», капитан Блай был прав.
Ити-Ити умолк, и туземцы загомонили, глядя на Блая с новым интересом и даже благоговением. В их глазах сын капитана Кука был чуть ниже Бога. Воспользовавшись возможностью, я рассказал Блаю, что Ити-Ити предложил мне стать его тайо.
– Это хорошо, – сказал Блай, обращаясь к Ити-Ити. – Мистер Байэм – сын вождя у себя на родине. Он подарит тебе подарки, а ты за это возьми его к себе в дом, и он будет там жить. Пока мы здесь, он должен изучить наш язык, чтобы потом английские моряки могли разговаривать с вашими людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70