Мы не имеем права раздавать свои сомнения налево и направо. На этом держится наш город, наш остров… Ладно. Хватит про это. Будем считать, что ты ничего не слышал, а я тебе сейчас ни о чем не говорил, верно? Ну, верно же? Скажи — да!
— Да, Фил…
— Вот так-то оно лучше!..
Фил походил на берегу, потом присел на песок рядышком с Жаклоном, опустил голову.
— Давай помолчим, — устало сказал он. — Я тебе и так слишком много сегодня сказал… Боюсь, что Дукат, которому я обязан всем, ненавидит и свое прошлое пиратство, и наш Фрис-Чед, и самого себя. Да… Он так хочет хоть одним глазом увидеть свою Испанию, своих сестер, посидеть у могилы своих стариков, он кричит об этом во сне и не знает, конечно, что я все это слышу. Но он всегда будет молчать об этом. Он тоже верен своей клятве, как и мы с тобой. Не было у нас с тобой этого разговора, Жаклон. Не было… Я знаю, что все это останется при тебе. Иначе я не стал бы откровенничать. Мы больше никогда не будем говорить об этом, Жаклон… А теперь давай все-таки помолчим. Скоро придет бергантин, и я опять стану адмиралом пиратского острова, а ты — пиратским кормчим.
15
Но пришел за ними не бергантин, а все тот же галион. С него спустили шлюпку, и вскоре Фил и Жаклон уже поднялись на палубу по шторм-трапу.
— Адмирал! — наперебой заговорили пираты. — Лучше б мы не шли вчера во Фрис-Чед!
— Опять что-то стряслось? — поморщился Фил. — Ну, выкладывайте! Поживее!
Тот усталый Фил, который на рассвете говорил с Жаклоном, когда они были наедине, и тот Фил, который теперь, широко расставив ноги, по-хозяйски, по-адмиральски стоял на палубе… это были словно два разных человека.
Выяснилось, что горные пушкари не видели соснового острова, хотя он был перед их глазами. Когда галион вошел в горловину, пушкари крикнули: «Что так быстро?» — «Сосны везем, поблизости нашли!» — ответили пираты. Но в бухте уже, почти у самого пирса, глянули в трюм, а сосен там — нету!..
— И хрен с ними, — без всякого удивления сказал Фил. — Другие найдем.
— А те куда девались?
— В воде растворились, — усмехнулся Фил, — Дальше-то что было?
Когда пираты убедились, что трюм пуст, как индейский барабан, пришлось перед встречавшими их фрис-чедцами перекрутить дело так, будто бы вернулись лишь за пресной водой. Врали напропалую. Про Фила — что он, мол, спит в своей каюте, велел не будить. Про Жаклона — что тоже спит… Простояли в бухте всю ночь на якоре и пошли назад.
— А про сосновый остров почему не сказали? — спросил Фил. — И про то, что мы с Жаклоном остались там на. ночь?
— Видишь ли, Фил, — вахтенный помощник был смущен, — люди бы нас не поняли… На смех подняли был. А потом еще и паника началась бы. Сосен — нет, острова — не видно, хотя его весь день могли видеть из Фрис-Чеда, а вот — никто даже не заметил…
— Согласен, — кивнул Фил. — Это вы хорошо сообразили. А что монах? Не сбежал еще?
— Нет! Куда ему бежать?.. Сидит в погребе. Люди спрашивали, когда ты его спалишь вместе г церковью. Костра ждут!
— Костра… Церковь-то сначала построить надо! А этот сосновый островок… нет его и не было.
Все оглянулись.
Острова не было.
Он исчез вместе с песком, соснами и валунами.
— Вот что я вам скажу, парни, — произнес Фил, — Все, что вы видели здесь вчера, было шуткой. Это я так думаю и Жаклон. А вы можете думать, что хотите, мне на это плевать, мало ли матросских баек на этом свете! Мы с Жаклоном, как видите, целы. Значит, все нормально. А церковь мы все равно и построим, и спалим. И тогда ваши байки про монаха с мертвого холька и про сосновый остров будут интересны разве что вашим ребятишкам, а Фрис-Чеду это никакой беды не принесет. Как мы были безбожниками, так мы ими и останемся. А теперь — вперед, на север! Жаклон, ты кормчий или кубинский попугай? Становись к румпелю! Эй, вахта! Что это на моем галионе паруса обвисли, как кожура от прошлогодних апельсинов! Марш на реи!
Фил отдавал приказания деловито и весело. Своим видом он показывал, что все идет отлично.
Почувствовав руку хозяина, парусник обрел прежнюю лихость и горделивость.
Фил приказал коку приготовить на завтрак что-нибудь этакое, с фантазией, не скупясь, чтоб было чем порадовать команду. А сам, взяв на камбузе холодную лепешку и кружку пива, присел на груду канатов, рядом с Жаклоном, который правил галионом.
— Есть хочешь? — спросил, жуя, адмирал.
— Нет, подожду завтрака.
— Устал?
— Немного.
— После завтрака подменю тебя. У меня сна ни в одном глазу. Две ночи не спал и третью готов не спать, лишь бы добраться поскорее до этих сосен.
— Фил…
Адмирал отпил вина.
— Чего тебе? — спросил он и сунул в рот большой кусок лепешки.
— Фил, значит, мы церковь все-таки будем строить?
— Угу! — промычал с полным ртом адмирал.
— И если сны хоть у кого-то будут разные, то…
— Угу! — подтвердил Фил,
— Сожжем ее, значит…
Жаклон сжал руль так, что пальцы, казалось, впились в гладкую, отлакированную многими ладонями рукоять.
— Фил, — сказал Жаклон, — не сжигай ее…
Адмирал не ответил.
Медленно дожевал лепешку, Поставил кружку на палубу. Задумчиво взъерошил волосы.
Пиратский галион держал курс в открытый океан…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32