Повисла опасная, насыщенная мужскими половыми гормонами тишина, но она не испугала Уилсона. «Мужчины делают то, что умеют лучше всего: пьют, дерутся и играют в азартные игры», — подумал он.
На площадку вышли два коренастых сальвадорца в белых майках, забрызганные кровью, каждый нес проволочную клетку с большим поджарым петухом в голубых перьях. Толпа взревела. Птиц вынули из клеток и плотно прижали через солому клювами друг к другу. Петушиные шпоры страшно поблескивали. Птицы покрикивали и скребли площадку, рвались в бой. А вокруг заключались пари. Полдюжины темнокожих молодых людей неясной этнической принадлежности ходили в толпе и принимали ставки, регистрируя их половинками игральных карт. Грязный бетонный пол был завален обрывками бумаги и розовыми рекламными листками на пяти языках. Под ногами Уилсона хрустело битое стекло.
Уилсон был удивлен. Он не ожидал, что бои будут петушиные. «Возможно, — подумал он, — Крикет имела в виду что-то другое». Потом он решил: «Нет, именно это». До собачьих бегов он со смерти отца не посещал никаких ристалищ. И вдруг вторая азартная игра за один месяц. Похоже, Крикет — некий глас, вопиющий о его возвращении в прошлое.
— В церковно-приходской школе святой отец рассказывал нам историю о бойцовых петухах, — сообщал Тулж на ухо Уилсону.
— Ну и что?
— В Древней Греции был великий полководец Фемистокл. Он воевал с соседней страной… Забыл название.
— Персия, — подсказал Уилсон.
— А, так вы знаете эту историю?
— Рассказывайте.
— Так вот, древний грек Фемистокл, ведя свою армию на войну, увидел в поле двух диких петухов, дерущихся не на жизнь, а на смерть. Он остановился и указал солдатам на храбрых птиц. «Смотрите, как они бьются, не щадя живота своего, — сказал он. — Берите с них пример, солдаты мои!» На следующий день армия, хотя и значительно меньшая по численности, выиграла сражение, великое сражение. Вот как нас могут вдохновлять животные.
Тулж начал объяснять, на что следует обратить внимание перед тем, как сделать ставку: глаза, стойка, экстерьер и — самое главное — состояние желудка.
— Если петух опорожнился перед боем, верная удача, — сказал Тулж. — Он стал легче, быстрее и ловчее.
Тулж подал сигнал пареньку, принимавшему ставки. Тот сразу подбежал. У паренька были темная кожа и крупные глаза — то ли гватемалец, то ли мексиканец. Он был похож на Донди, итальянского сироту, персонажа воскресных комиксов детских лет Уилсона.
— Сеньор, — обратился «Донди» к Уилсону. Уилсон вопросительно глянул на Тулжа, африканец пожал плечами и вывернул наизнанку карманы.
— Все потрачено на теджию, киф и пану. — Тулж положил изуродованную руку на плечо Уилсону. — Придется вам, мой новый друг.
Уилсон достал бумажник. Сто долларов и немного мелочи — вот и все деньги до пятнадцатого числа.
— Куанто, сеньор? Андале, — нетерпеливо бросил паренек.
Уилсон посмотрел на площадку. Меньший по размерам петух уронил две совершенно круглые лепешки помета.
— Вон на того, — сказал Уилсон и в порыве отдал мальчишке все, что имел.
Паренек быстро сделал какую-то пометку на рубашке игральной карты, разорвал пополам, одну часть вручил Уилсону и исчез в толпе. Уилсон опустил глаза. Бубновый король.
— Ничего не получится, — сказал он Тулжу. Африканец улыбнулся.
Сальвадорцы отпустили петухов, отпрыгнули назад, и бой начался. Уилсон почти ничего не видел, кроме летящих перьев и льющейся крови. Бой закончилось менее чем за минуту. Петух-победитель с поникшим крылом захлопал крылом здоровым и издал победный клич чудовищной силы. Затем он начал клевать тело поверженного врага. Уилсон выиграл шестьсот долларов. Ставка оказалась высокой — шесть к одному. В следующий раз он опять поставил все, что имел, и снова много выиграл — семь к одному. Потом он выиграл три к одному и еще пять к одному. Деньги он рассовал в карманы пиджака и брюк. У него кружилась голова, лицо горело, он с трудом дышал. Он едва ли понимал, что делает. Им овладело то же чувство, что и на собачьем треке. И чувствовал он тогдашний металлический привкус во рту, и ладони опять вспотели. Это нереально, но деньги продолжали прибывать.
Час спустя, во время перерыва между боями, мысли немного прояснились, и Уилсон отошел от площадки. Люди расступились, и он оказался в окружении крутых, опасных, с ножами на поясе мужчин. За ним внимательно наблюдали. Тулжа нигде не было видно. Уилсон мысленно прикинул сумму выигрыша. Что-то около восьми тысяч долларов. На противоположной стороне площадки стоял мужчина в белом хлопчатобумажном костюме и постукивал длинными ногтями по ограждению. Смуглая кожа тускло поблескивала, как древесина, смазанная маслом. Волосы иссиня-черные, глаза — темно-синие. Костюм напоминал о летних ночах в таких местах, посещение которых мало кто мог себе позволить.
— Так вам нравится делать ставки против моих птиц? — произнес этот человек почти шепотом.
— А? — переспросил Уилсон.
— Кто вас послал?
— Шутить изволите? — предположил Уилсон. Мужчина кивнул так, словно знал что-то неведомое Уилсону, и махнул рукой:
— Желаю удачи.
От его тона Уилсона бросило в дрожь. Когда паренек подошел за очередной ставкой, Уилсон сунул ему пятидесятидолларовую банкноту и спросил:
— Тип в белом костюме на другой стороне площадки. Знаешь его?
Паренек посмотрел через плечо и свесил голову на грудь:
— Эль сеньор идальго, муй пелигросо. По-моему, вам пора проиграть.
Уилсон почувствовал, как у него что-то напряглось в районе солнечного сплетения, и решил последовать совету мальчишки. Бой должен был состояться между тощим петухом с рваным гребешком и крупным лоснящимся экземпляром, этаким петухом-драчуном, символизирующим Французскую Республику на ее почтовой марке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92