Я снова исполнял обязанности штурмана, пользуясь своим компасом, обращаться с которым, кстати, умели и оба вождя.
Дона пришлось оставить на острове, поскольку ему не нашлось места в баркасе, да и в предстоявшем нам деле он служил бы только помехой. Ухаживать за собой он не разрешал никому, кроме молодого островитянина, которого поймал в кустах той памятной ночью, когда к нам присоединился Саймон; по всей видимости, он считал его своей законной добычей. Туземец относился к нему с изрядным почтением и, кажется, немало гордился тем, что пес так отличал его от остальных.
Мушманго и его брат получили от нас по пистолету. У каждого из них за кушаком торчала кривая сабля великолепной арабской работы, способная на лету разрезать подброшенный волосок. Жрец вместе с сотней воинов низшего ранга остался на острове охранять Священный камень.
К утру третьего дня нашего путешествия мы подошли к мысу Амбр. Мушманго отправился на берег и вернулся с известием, что оба судна все еще стоят на якоре, а пираты пьянствуют и бездельничают после недавней победы над маврами. Как донесли ему его осведомители, бестимараканские вожди очень злы на пиратов за то, что те повадились красть женщин и девушек из ближайших селений, используя их в качестве наложниц. Других пиратов, кроме них, в Маритане не было.
Я все время боялся случайно встретить оба судна в открытом море или, по крайней мере, не застать их в Маритане. Теперь же, воодушевленные благоприятными известиями, мы налегли на весла, поскольку стоял полный штиль, и двинулись на юг вдоль барьерного рифа.
В десяти милях от Маританы мы высадились на берег, оставив катамараны под присмотром дружественных бестимараканцев, и закончили свой переход пешком, двигаясь по извилистым лесным тропам, известным только аборигенам. Этот последний отрезок пути мы прошли ночью. Путь нам указывали местные проводники-следопыты, уверенно шагающие впереди ритмичной походкой, ориентируясь в темноте, как кошки. Дважды до нас доносился отдаленный рокот барабанов. Известие о нашей экспедиции уже успело распространиться по всему побережью, и вскоре от короля Демпаино прибыл гонец с обещанием поддержки и покровительства.
На рассвете мы подошли к границе джунглей, которые обрывались на высоком скалистом берегу широкой реки, спокойно несущей свои воды к недалекому океану. На противоположном, пологом берегу виднелся бревенчатый блокгауз, окруженный высоким прочным частоколом, а рядом располагались деревянные хижины небольшого поселка, по всей видимости, пустовавшие. «Когда-то, — объяснил нам Майкл, — здесь была колония знаменитых флибустьеров Миссона и Тига, а потом Бауэна». Из трубы на крыше блокгауза поднималась струйка дыма. У берега стояла шхуна. Баркентины не было видно.
Майкл настаивал на немедленном нападении, но Мушманго из соображений дипломатии предложил сперва нанести визит вежливости королю. Трудно было удержаться от соблазна как можно скорее покончить с врагом; однако мы, пересилив себя, поднялись немного вверх по реке и вошли в селение, где находилась резиденция Демпаино. Мушманго первым удостоился аудиенции, а затем и прочие предстали перед королем. Он принял нас во всем блеске своих регалий, под шелковым зонтиком — символом его верховного владычества. Это был довольно пожилой толстяк, обрюзгший из-за малоподвижного образа жизни, с обвислым животом и с маленьким безбородым лицом, пухлым, как у младенца. Он очень сердечно приветствовал нас, хотя, как мне показалось, временами мог быть чрезвычайно жестоким.
На меня и сэра Ричарда он обратил мало внимания. Зато многочисленные золотые цепочки, длинный плащ и в особенности арабский язык Саймона произвели на него такое впечатление, что он принял его за нашего вождя. Тем не менее он был со всеми нами весьма любезен и пообещал выделить в поддержку нашему отряду полсотни своих телохранителей. Такое подкрепление оказалось как нельзя более кстати, поскольку все телохранители оказались вооружены мушкетами, правда, старыми и порядком изношенными, но до сих пор еще способными производить выстрелы.
Мы пересекли реку по самому солнцепеку, перед полуднем, невзирая на невыносимую жару, ибо надеялись застать пиратов врасплох, прячущихся от зноя где-нибудь в тени. «Золотая Надежда» снялась с якоря накануне днем и отправилась на перехват другого марокканского судна, появившегося, по слухам, неподалеку у восточного побережья и державшего курс на север. У шхуны во время сражения с бригом был поврежден руль, и она оставалась на стоянке для ремонта, который проводили подданные короля Демпаино по указаниям и под присмотром пиратов. Большинство последних, однако, ушли на «Золотой Надежде», и, насколько нам удалось установить, ни Пайка, ни Фентона, ни Симпкинса среди тех, кто остался на берегу, не было.
Бой был недолог и не принес нам большой славы. Представьте себе: сотня темнокожих туземцев невидимо и неслышно подкрадывается под прикрытием высокой травы к частоколу; затем они с душераздирающими возгласами и визгом карабкаются через его заостренные наверху бревна; тучи дротиков и стрел, грохот выстрелов, воинственные крики, стоны, тупые удары боевых палиц и топоров, — и вот мы, не успев даже принять участие в битве, становимся свидетелями жуткого зрелища: окровавленные трупы двенадцати мятежников, исколотые и изрубленные, валяются здесь и там на площадке перед блокгаузом, напоминая чудовищных дикобразов из-за неимоверного количества стрел и дротиков, торчащих в их телах, все еще вздрагивающих, когда туземцы, подойдя, выдергивают из них свое оружие…
В четырех убитых пиратах я узнал матросов с «Золотой Надежды», восемь, по свидетельству Саймона, были членами команды «Сокола».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78