Ведь он ведет себя нормально, поэтому никто не знает, что он тот, кто может доставить невероятные мучения.
И вот наконец берлога, которую он обустроил у реки. Его переполняет восторг. Это так восхитительно — ощущать себя невидимкой и непобедимым. Он бросает взгляд на рабочий стол, вспоминает подготовку к инсталляции с участием Кейт в роли святого Себастьяна, и настроение портится.
В Венеции должно было получиться. Она должна была находиться в номере. Он все рассчитал правильно. А испортила дело эта глупая женщина-полицейский. Он лупит рукой по столу. Все предметы подпрыгивают — ножницы, клей, карандаши, ручки. Откуда ему было знать, что с ней в номере будет жить кто-то еще? Он готовился к одному, а тут пришлось неожиданно перестраиваться. Нет, так работать невозможно. Он ведь все-таки не механизм. Он живописец. И вдобавок ко всему он ничего не сфотографировал. То есть от акции не осталось никаких документов. Почему так получилось?
— Я забыл этот чертов фотоаппарат, потому что много чего надо было предусмотреть. Я всего лишь человек, понимаешь?
А я думал, ты супермен.
— Пошел к черту!
Ты не забыл фотоаппарат, а просто поленился взять. Теперь у меня нет доказательств. Может быть, этого вообще не было?
— Тебе нужны доказательства? — Он выкладывает на стол газету и раскрывает. — На, читай!
ПОХОРОНЫ ЖЕНЩИНЫ-ПОЛИЦЕЙСКОГО, ПОГИБШЕЙ
ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ
Вижу, вижу. Но героизм проявила она. Не ты.
— Ты, наверное, шутишь? Она кричала и плакала как маленькая. — Он комкает газету и швыряет на пол. — Но я действительно зря растратил творческие силы и время. Использовал святого Себастьяна на такую… такую жалкую пигалицу.
И ты называешь себя живописцем?
— Но это выглядело великолепно, поверь мне! — Он плюхается в кресло, и голос замолкает, удаляется куда-то, забирая с собой также и его силу. Он чувствует себя усталым и опустошенным. Даже дышать тяжело.
Наверху зашевелились голуби. Он поднимает голову, смотрит на стропила. Если бы можно было стать одним из них и летать над всей этой грязью и мерзостью… всю жизнь. Перед глазами вспыхивают картины страданий: содранная кожа, отпиленные кисти рук, слезы, жертвы кричат, им больно, очень больно…
Сколько раз он обещал себе остановиться?
Он достает небольшой запрестольный образ, который взял тогда у Пруитта, надеясь найти в нем успокоение.
Мадонна наблюдает за ним с блаженной улыбкой, а дитя Христос смотрит своими невинными глазами. Как хорошо было бы устроиться у нее на коленях.
Он застывает. Странно, что это не пришло ему в голову раньше. Получится даже лучше, чем святой Себастьян. Много лучше. Она — Мадонна. Он — дитя. Они вместе.
Он быстро встает и собирает все необходимое, свой небольшой арсенал. Два пистолета (один обыкновенный, другой — стреляющий иглами, поражающими жертву электрошоком, их используют для усыпления диких животных), препараты для подкожного впрыскивания. Самое забавное, что все это можно теперь купить по Интернету. Получит любой, кто закажет и оплатит.
Настроение поднимается. Венецию забудем. Новая инсталляция будет даже лучше. Но для этого она должна прийти сюда. Как ее заставить?
Он раскладывает по столу открытки с репродукциями, внимательно изучает каждую. Сюжет, цвет, настроение. Пока ничего не нравится. Наконец на глаза попадается черно-белый автопортрет, и одновременно приходит идея. Начнешь с него. Получишь ее.
Конечно, превосходная симметрия. Сначала он взял у нее одного ребенка. Теперь возьмет другого. Но это трудно, потому что паренек ему нравится. Если ты его любишь, то принеси в жертву.
— Но ведь его придется… убить?
Да.
Он изучает выбранную репродукцию, пытается не думать о потере, о том, сколько вложено в этого парня. Он это сделает.
Действуя своим спецножом, он очень осторожно вырезает фигуру молодого чернокожего с косичками, затем роется в коробке с открытками в поисках чего-нибудь, чем можно завершить композицию. Вытаскивает одну, другую, прикладывает вырезанную фигуру, в обшем, работает. Может быть, насытить фон цветом? Нет, не в этом дело. Главное — четкость.
Наконец он находит то, что нужно. Сюжет. Нежно кладет на него вырезанного чернокожего с косичками. Соответствие безукоризненное. Он замирает на мгновение, наслаждаясь своей гениальностью, затем приклеивает.
Теперь пришло время показать свой талант живописца. Он берет самую маленькую кисточку из собольего волоса, двойной ноль, окунает в черную краску, замешенную на акриловой смоле, добавляет немного титаново-белой, смешивает. Полученный серый цвет почти неотличим от того, что на репродукции. Он пририсовывает на крыше хижины, той, что на картине, три маленькие водяные башни и машет листочком в воздухе, чтобы побыстрее высохла краска. На это уходит всего лишь минута. Все превосходно.
Строение у реки дополнено тремя водяными башнями. Они выполнены настолько безупречно, что кажется, будто их написал тот же самый художник.
Он откидывается на спинку кресла. Одного ребенка уже нет. Настала очередь второго. Он готов к жертвоприношению. Он рассматривает свое творение. Все абсолютно ясно. Она поймет. И ужаснется.
Флойд Браун торжествующе посмотрел на вошедшую Кейт, раскрыл альбом и постучал пальцем по одной фотографии.
Генри Дарнелл Хандли
№ 0090122-М
Ограбление квартиры со взломом Последний адрес, по которому проживал:
508, Ист-Сайд, Сто двадцать девятая улица
— Вот кого опознала эта соседка, миссис Правински. Полчаса назад я передал информацию всем постам. Оказалось, что указанный в адресе дом на Сто двадцать девятой улице сгорел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124