Мальчик медленно кивнул, и Рене сразу же взяла его за руку, грубую и мозолистую, как у взрослого человека, провела его обратно через рынок и дальше напрямую по знакомому пыльному переулку к своей клинике.– Как тебя зовут?– Камум.– Сколько тебе лет?– Не знаю.– Хочешь пить?– Да.Они остановились, и Рене напоила его из своей фляжки.– Спасибо.Она улыбнулась и погладила его по голове.– Пожалуйста.В конце пыльной тропинки находилась клиника проекта «Дети прежде всего», впрочем, не слишком похожая на клинику. Это было одно из старых зданий района с толстыми глинобитными стенами и с крышей саманного типа. Но в одном из окон здесь все-таки стоял шумный кондиционер, что, казалось, привело мальчика в восторг.– Холод, – сказал он улыбаясь.– Да, это холод. Входи.Мальчик вошел вслед за Рене, и она закрыла за ним дверь. Он снова занервничал, так что ей пришлось взять его за руку, подвести к кондиционеру и включить аппарат на полную мощность. Мальчик улыбнулся и даже засмеялся, когда струя охлажденного воздуха высушила пот с его лица.Сквозь дыры в его рубашке виднелись шрамы на спине, и Рене подумала, что он очень давно не смеялся вот так.– Иди сюда. – Она провела мальчика в другую комнату (в доме их было всего две) и посадила на стол для обследования больных. – Я хочу послушать твое сердце. – Рене приложила стетоскоп к его коленке и стала слушать.– Это не сердце, – сказал он, засмеявшись наконец в полный голос.– О, извини. – И она приложила стетоскоп к его локтю. Он опять засмеялся, и Рене засмеялась вместе с ним. Но если мальчик находит подобную шутку смешной, значит, он, возможно, моложе, чем она подумала сначала. Наконец Рене приложила стетоскоп к груди.– Хорошее, сильное сердце, – сказала она.– Да. То же самое говорил Ле Грос. Ле Грос – это большой человек.– Это тот, на кого ты работал?– Да.Сколько времени?– Шесть.– Месяцев?– Нет. Урожаев.Рене провела в этих местах много времени, поэтому знала, что на большинстве ферм, выращивающих какао-бобы, основной урожай собирают в течение нескольких месяцев, а промежуточный – еще несколько месяцев. Шесть урожаев означало, что Камум проработал на плантации почти три года.«Да, такого мальчика будет нелегко отправить домой».– Что ты там делал?Как и следовало ожидать, он ничего не ответил. Обычно, для того чтобы разговорить детей, требовалось некоторое время.– Можно я сниму с тебя рубашку? Он покачал головой.– Я заметила несколько отметин на твоей спине. И мне хотелось бы посмотреть на них.Он сложил руки в знак отказа.– Ничего. Мы займемся этим потом.Рене помолчала, собираясь задать вопрос, который задавала всегда. Она знала, какой получит ответ, разговаривая с ребенком, который никогда не знал дома с молоком и сахаром, дома с буфетом. Но тем не менее Рене задавала его, надеясь, что ответ поможет ей увидеть цель своей работы и укрепит ее решимость в достижении этой цели, а не обескуражит и не причинит душевную боль.– Камум, ты когда-нибудь пробовал шоколад?– Шоколад?– Да. Шоколад. Ты когда-нибудь пробовал его? Мальчик покачал головой.– Что такое... шоколад?Открылась главная дверь, и вошли мужчина и женщина.– Почта, – сообщили они с обычными веселыми улыбками.Рене успокоила Камума, сказав, что это друзья.Это были Джим и Джуди Роберте, добровольцы, но не медицинские работники: они занимались административно-хозяйственными делами в организации «Дети прежде всего». Рене полюбила их с самого первого дня, как только они появились здесь. Эта чета простых людей из Оклахомы занималась благотворительной деятельностью не ради того, чтобы их физиономии появились на страницах модных журналов: эти пенсионеры нашли способ, полный высокого значения, провести здесь остаток своей жизни. Робертсы вернулись из своего ежедневного похода на почту. Джим был когда-то игроком футбольной команды штата Айова. Сейчас он шел впереди. Рене вышла из смотрового кабинета и спросила:– Как обычно?– Нет, – ответил Роберте. – Тут есть письмо лично для вас.– Правда? Положи его на письменный стол. Я сейчас занимаюсь пациентом.– Это от адвоката, – сказал Джим.Рене заинтересовалась. Она пересекла комнату и взглянула на конверт. Имя отправителя было ей неизвестно.– Что это за парень? – спросила миссис Роберте.– Простите? – переспросила Рене, все еще разглядывая конверт.– А кто у нас пациент?– Его зовут Камум. Я познакомлю вас через минутку. Письмо, похоже, важное. Может быть, вскрыть его?Мистер Роберте подал ей нож для вскрывания писем. Рене быстро разрезала конверт и вынула письмо. Оно занимало целую страницу. Глаза Рене бегали влево и вправо по мере того, как она читала текст, потом она заморгала, а ее руки задрожали.– Что-нибудь случилось, Рене? – спросил мистер Роберте.Рене инстинктивно поднесла руку ко рту.– Это моя сестра.– С ней все в порядке, надеюсь? Рене подняла глаза от письма.– Она умерла.Миссис Роберте подошла к Рене и положила ей руку на плечо.– О нет!Рене села на край стола.– Ее застрелили. Грабеж или что-то в этом роде. Они точно не знают. Это случилось в Майами.Мистер Роберте взял Рене за руку:– Очень сожалею, милая.– Она была такой хорошей девушкой. Я хочу сказать, что она как бы находилась здесь, среди нас, – добавила миссис Роберте.– Прошло больше двух лет с тех пор, как она уехала.– В самом деле? Так давно? Как же летит время! Но она была еще очень молода. Я сейчас, наверное, заплачу.– Пожалуйста, не надо, – попросила Рене.Мистер Роберте посмотрел на жену так, словно хотел сказать ей, чтобы она ради Рене держала себя в руках. Та прочистила горло и овладела собой.– Спасибо, – сказала Рене.– Она на самом деле была таким приятным человеком, – сказал мистер Роберте, выразив скорбь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109