Худое лицо его пылало от возбуждения.— Скорее! — сказал он. — Мистер Уилсон вас ждет. И, пожалуйста, уговорите его, чтобы он разрешил убрать тело.Я пообещал уговорить и пошел за секретарем в спальню к старику.Старик Илайхью был по-прежнему в постели, но теперь на одеяле, возле его пухлой руки, лежал черный автоматический пистолет.Едва я появился, старик оторвал голову от подушек, выпрямился и гаркнул на меня:— Есть у вас храбрость или одно только нахальство?Лицо его было нездорового багрового цвета. Пленка с глаз исчезла. Они были жесткие и злобные.Я подождал с ответом, разглядывая труп, распростертый на полу, между дверью и кроватью.Невысокий коренастый человек в коричневом костюме лежал на спине, уставив в потолок мертвые глаза из-под козырька серой кепки. Выстрелом у него снесло кусок челюсти. Под задранным подбородком виднелся след второй пули, которая пробила галстук, воротничок и продырявила шею. Одна рука была подвернута, другая сжимала дубинку величиной с молочную бутылку. Вокруг было много крови.Я перевел взгляд с этой некрасивой картинки на старика. Он глупо и злобно ухмылялся.— Болтать вы мастер, — сказал он. — Это мне известно. На словах все вы горазды кулаками махать. А что у вас за душой? Храбрость или одно нахальство? Или все в болтовню ушло?Урезонивать его не было смысла. Я нахмурился и напомнил:— Я ведь просил меня не беспокоить, пока вы не захотите для разнообразия поговорить толково.— Вот именно, мой мальчик. — В его голосе звучало дурацкое торжество. — Будем говорить толково. Мне нужен человек, который смог бы очистить отравиллский свинарник, выкурить отсюда крыс, больших и малых. Это мужская работа. Вы мужчина?— Не стоит ударяться в поэзию, — проворчал я. — Если у вас есть честная работенка по моей специальности и вы согласны прилично заплатить, может, я и возьмусь. Но все эти глупые слова насчет выкуривания крыс и очистки свинарников для меня пустой звук.— Ладно. Я хочу, чтобы Отервилл был очищен от мошенников и взяточников. Так вам понятно?— Сегодня утром вы этого не хотели, — заметил я. — Почему захотели теперь?Он объяснил мне — громко, бурно и пространно, большей частью в непечатных выражениях. Общий смысл сводился к тому, что он построил Отервилл буквально по кирпичу, собственными руками, и намеревался оставить его в своем полном владении, а в противном случае — стереть с горного склона. Как ему посмели угрожать в его собственном городе?! Он их не трогал, но когда некоторые стали указывать ему, Илайхью Уилсону, что ему можно, а чего нельзя, он решил показать, кто есть кто. К концу речи он указал на труп и хвастливо произнес:— Теперь увидят, что старик еще не совсем выдохся.Шутовство Уилсона сбивало меня с толку. Мне не удавалось нащупать, что за этим скрывалось.— Это ваши дружки его подослали? — спросил я, кивнув на мертвеца.— Я с ним говорил только на этом языке, — сказал он, похлопывая по пистолету. — Но думаю, что они.— Как это случилось?— Как, как — очень просто. Я услышал, как открылась дверь, зажег свет, увидел его, выстрелил, и вот он, любуйтесь.— Когда?— Около часу ночи.— И с тех пор он тут валяется?— Вот именно. — Старик свирепо захохотал и снова принялся за свое: — Вам что, вид мертвеца действует на нервы? Или вы призраков боитесь?Я засмеялся. Наконец-то я понял. Старый черт был смертельно напуган. За его кривлянием скрывался страх. Поэтому он и шумел, поэтому и не давал убрать тело. Ему нужно было все время видеть покойника, чтобы отогнать ужас — это было наглядное доказательство, что он сумеет за себя постоять. Теперь я имел точку опоры.— Вы действительно хотите очистить город? — спросил я.— Сказал — хочу, значит — хочу.— Мне нужна полная свобода, никому никаких поблажек, и я веду дело, как считаю нужным. И задаток в десять тысяч.— Десять тысяч долларов! Какого черта я стану давать столько денег человеку, которого вижу впервые? И который пока что только болтает!— Не дурите! Когда я говорю «мне», это значит агентству «Континентал». Их-то вы знаете.— Знаю. И они знают меня. И пора бы понять, что я могу…— Не в том дело. Люди, которых вы хотите отдать в химчистку еще вчера были вашими друзьями. Может быть, завтра вы опять подружитесь. Мне на это плевать. Но в ваших политических играх я не участвую. Меня нельзя нанять, чтобы я их только припугнул, а потом дать мне отставку. Если вы хотите, чтобы дело было сделано, то заплатите за все целиком. Что останется, вам вернут. Или делать работу с начала до конца, или не делать ее вовсе. Вот так. Да или нет?— Какого черта, конечно нет! — взревел он.Уилсон подождал, пока я спущусь по лестнице, и потребовал меня обратно.— Я старый человек, — проворчал он. — Будь я лет на десять помоложе… — Он насупился и пожевал губами. — Я дам вам этот паршивый чек.— И разрешение действовать до конца, как я сочту нужным.— Хорошо.— Тогда перейдем к делу. Где ваш секретарь?Уилсон нажал кнопку у кровати, и бесшумный секретарь явился из какого-то тайного убежища. Я сказал ему:— Мистер Уилсон хочет выписать чек на десять тысяч долларов сыскному агентству «Континентал» и послать агентству в Сан-Франциско письмо с разрешением использовать эту сумму для расследования преступности и политической коррупции в Отервилле. В письме должно быть ясно указано, что агентство может вести расследование по своему усмотрению.Секретарь вопросительно взглянул на старика. Тот набычился и кивнул круглой седой головой.— Но сперва, — сказал я, когда секретарь заскользил к двери, — позвоните-ка в полицию, что у нас здесь убитый грабитель. И вызовите врача мистера Уилсона.Старик объявил, что ему не нужны никакие чертовы доктора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55