Но как бы то ни было, я никогда не извинюсь перед этой старой ведьмой.
Придя к такому решению, я завела машину и направилась к монастырю. Отец Кэрролл на исповеди и освободится примерно через час. Если хочу, я могу его подождать. Я отклонила предложение, оставила записку, что позвоню в конце недели, и поехала обратно в город.
Мое настроение подходило только для драки. Вернувшись домой, я достала свои счета за декабрь, но не могла на них сосредоточиться. Наконец, я собрала всю грязную одежду и отнесла ее вниз, в прачечную. Поменяла простыни, пропылесосила, но все еще чувствовала себя отвратительно. Наконец, поняв, что все это бесполезно, достала из шкафа коньки и поехала в парк на Мон-троуз-Харбор. Там залили каток под открытым небом, я присоединилась к группе детей и каталась примерно час, выказывая при этом больше энергии нежели мастерства. Потом побаловала себя легким ленчем в ресторане «Дортмундер» в подвальчике «Честертон-отеля» и к трем вернулась домой, уставшая, но избавившаяся от злости. Борясь с нижним замком – мои пальцы окоченели от холода – я услышала, как в квартире зазвонил телефон. Я насчитала одиннадцать сигналов, но когда я наконец открыла дверь и помчалась через коридор в гостиную, телефон замолчал.
Я собиралась встретиться с Роджером Феррантом в шесть, чтобы пойти в кино и потом поужинать. Короткий сон и горячая ванна приведут меня в чувство, и еще останется время разобрать счета.
Лотти позвонила в четыре, когда я пустила воду, и спросила, согласна ли я поехать к дяде Стефану вместе с ней завтра в половине четвертого. Мы договорились, что я заеду за ней в три. Я, подремывая, лежала в ванной, когда телефон зазвонил опять. Сначала я решила не подходить. Потом, подумав, что Феррант хочет внести изменения в наши планы, я выпрыгнула из ванны и побежала, оставляя за собой дорожку из мыльной пены. Но, пока я бежала, телефон опять перестал звонить.
Проклиная иронию судьбы, я решила, что достаточно долго откладывала работу, надела халат и тапочки и всерьез принялась за счета. К пяти я почти закончила годовую декларацию о доходах и подготовила декабрьские счета для отправки клиентам, так что меня охватило чувство трепетной благоговейности. Я надела широкую сельскую юбку, которая до половины прикрывала икры, красные сапоги до колен и белую блузку с широким рукавом. Мы с Феррантом должны были встретиться у кинотеатра «Салливан» и пойти на шестичасовой сеанс. Шел фильм «Язык нежности».
Он уже ждал меня – я отдала должное такой вежливости – и крепко поцеловал. Я отказалась от попкорна и кока-колы, и мы провели два прекрасных часа, то следя за игрой Ширли Маклейн, то сосредоточившись на телах друг друга, дабы удостовериться, что различные их части, имевшиеся в четверг утром, остались на том же месте.
После фильма мы решили продолжить их обследование у меня дома, а потом пойти поужинать. Держась за руки, мы медленно поднимались по лестнице. Я как раз открывала нижний замок, когда снова начал звонить телефон. Теперь я добежала до него на четвертый сигнал.
– Мисс Варшавски? – Голос был странный – без всякого акцента и какой-то ненатуральный.
– Да?
– Рад наконец застать вас дома. Вы расследуете дело о фальшивых акциях в монастыре Святого Альберта, не так ли?
– Кто вы? – резко спросила я.
– Друг, мисс Варшавски. Можете также звать меня amicus curiae. – Он удовлетворенно хихикнул. – Остановитесь, мисс Варшавски. У вас такие прекрасные серые глаза. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь плеснул в них кислотой. – Он повесил трубку.
Я стояла, держа трубку в руке, уставясь на телефон неверящим взглядом. Феррант подошел ко мне:
– В чем дело, Вик?
Я осторожно положила трубку на рычаг.
– «Если жизнь тебе дорога, не ходи по ночам на болота».
Я пыталась сказать это весело, но даже сама услышала, как растерянно прозвучал мой голос. Роджер обнял меня, но я мягко высвободилась.
– Мне нужно немного подумать. Там в баре ликер и вино. Почему бы нам не выпить по стаканчику?
Он отправился искать выпивку, а я села и уставилась на телефон. Детективы получают огромное количество анонимных телефонных звонков и писем, и, если все их принимать всерьез, можно в конце концов оказаться в смирительной рубашке. Но угроза в его голосе была весьма убедительной. Кислота в глаза. Я съежилась.
Итак, я разожгла огонь под несколькими котелками, и один из них закипел. Но какой? Неужели бедная, затравленная тетя Роза сошла с ума и наняла кого-то, чтобы напугать меня? Эта идея заставила меня рассмеяться про себя и частично вернула душевное равновесие. Если не Роза, тогда монастырь. И это тоже смешно. Хэтфилд был бы рад вывести меня из игры, но это не его стиль.
Роджер вошел в комнату, держа бокалы с вином.
– Ты бледная, Вик. С кем ты разговаривала?
Я покачала головой:
– Я бы и сама хотела это знать. Голос был такой... такой осторожный. Без акцента. Как дистиллированная вода. Кто-то хочет, чтобы я бросила дело о подделке ценных бумаг. Так хочет, что готов плеснуть мне в глаза кислотой.
Роджер был поражен.
– Вик! Ты должна позвонить в полицию! Это ужасно. – Он обнял меня. На этот раз я не сбросила его руку.
– Полиция ничего не сможет сделать. Если я позвоню и скажу им... Ты представляешь, сколько анонимных звонков делается в этом городе за день?
Но они могли бы послать кого-то, чтобы присмотреть за тобой.
– Разумеется. Если бы у них не висело на шее восемьсот убийств, десять тысяч вооруженных ограблений и еще несколько тысяч изнасилований. Полиция не может охранять меня только потому, что какой-то псих угрожает мне по телефону.
Он был обеспокоен и спросил, не хочу ли я переехать к нему, пока дела не утрясутся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86