— И она зарыдала еще громче.Я начинала терять терпение.— Вы знали, какая у вашего мужа зарплата?— Конечно, знала. — На миг вдова перестала рыдать и сердито посмотрела на меня.— Стало быть, знали. Девяносто две тысячи долларов в год — это звучит неплохо. Во всяком случае, если сравнивать с зарплатой других девушек в южном Парк-Форесте или где там еще. Но яхту на эти деньги не купишь, дом тоже, на шикарную одежду не хватит, детей в Клэрмонт не пошлешь. Да еще эти роскошные автомобили... А блузка у вашей маленькой Терри? А взносы в «Морском клубе»? Просто из любопытства: сколько они составляют в год? Бьюсь об заклад: тысяч двадцать пять, не меньше.— Вы ничего не понимаете! — Жанин выпрямилась, и в глазах ее вспыхнула ярость. — Вы не понимаете, как это ужасно, когда другие девочки имеют все, что захотят, а ты донашиваешь прошлогодние платья! Да, для меня это просто нож в сердце.— Вы правы, я действительно этого не понимаю. В старших классах моей школы большинство девчонок имели по паре платьев и носили их до окончания школы. Вы где жили — кажется, в южном Парк-Форесте? Конечно, там район чуть пошикарнее, чем южный Чикаго, где я выросла, но не намного.— Южный Парк-Форест! — фыркнула она. — Моя мать переехала туда позднее. А выросли мы в Лейк-Блаффе. У нас были собственные лошади. Отец имел яхту. Мы жили ниже, на этой же самой улице. Потом отец потерял все. Абсолютно все. Я училась тогда в средней школе, а Пейдж было восемь лет. Она не помнит всей бездны унижения, которая разверзлась перед нами. Как ужасно пялились на меня в школе! Мать продала фамильное серебро, продала драгоценности, но это ничего не дало. Потом отец застрелился, и мы уехали из Лейк-Блаффа. Мать была не в силах выносить жалостливые взгляды. Старая миссис Грэфалк изводила ее своими соболезнованиями. А в результате я вынуждена была пойти не в Северо-Западный университет, а в колледж Рузвельта, представляете?— И вы решили во что бы то ни стало вернуться в Лейк-Блафф. А как насчет Филлипса, он тоже лейкблаффовец в изгнании, который вернулся обратно?— Нет, Клейтон родился в Толедо. Он начал работать в «Юдоре Грэйн» с двадцати пяти лет и снял квартиру в южном Парк-Форесте. Там мы и познакомились.— И вы решили, что у него есть будущее. И что ради вас он готов на все. А когда вы почувствовали, что все идет не так, как вы задумали?— Когда родилась Терри. Мы все еще жили в этом ужасном трехкомнатном домишке. — Жанин почти кричала. — У Терри и Анны была одна комната. Всю одежду я покупала в Уиболдт. Я не могла больше выносить такую жизнь. И потом, Пейдж, Пейдж! Ей было всего восемнадцать, но она уже знала... знала...— Что она знала?Жанин взяла себя в руки.— Она знала, как устраиваться в жизни, — тихо закончила она.— Ясно. Вы не хотели, чтобы Пейдж перещеголяла вас. И решили надавить на мужа, чтобы он добывал побольше денег. Филлипс знал, что на одну зарплату ваши запросы не удовлетворишь, и решил поживиться за счет «Юдоры Грэйн». Кроме фальшивых счетов еще что-нибудь было?— Нет-нет, больше ничего. На них он... зарабатывал еще сто тысяч в год. Он... он делал это не со всеми контрактами. Примерно с одним контрактом из десяти. И конечно, не забывал платить налоги.— Еще и налоги платил? — поразилась я.— Конечно. Он не хотел... не хотел, чтобы Федеральная налоговая служба устроила нам аудиторскую проверку. Мы заносили этот доход в графу «комиссионные». Ведь в налоговой службе не знали, полагаются ему комиссионные или нет.— А затем появился Бум-Бум и нарушил Филлипсу всю игру.Он начал рыться в бумагах, желая узнать, на какие средства обычный менеджер содержит такой офис, а кончил тем, что стал сравнивать накладные с данными первоначальных контрактов...— Это было ужасно, — всхлипнула Жанин. — Он угрожал, что расскажет обо всем Дэвиду Аргусу. Карьера Клейтона была бы сломана. Его бы выгнали с работы, нам пришлось бы продать этот дом. Какой кошмар!— Избавьте меня от ваших причитаний, — рявкнула я, чувствуя, как на правом виске начинает пульсировать жилка. — Вам пришлось выбирать между членством в «Морском клубе» и жизнью моего брата. — Жанин молчала. Я схватила ее за плечи и стала трясти. — Отвечайте же, черт вас побери! Вы решили, что мой брат должен умереть, чтобы вы могли и дальше носить платья от «Массандреа»? Ведь так все было? Так?В ярости я выдернула ее из кресла. В гостиную вбежала миссис Каррингтон.— Что здесь происходит? — заволновалась она.Я орала на Жанин во все горло. Миссис Каррингтон схватила меня за руку.— Вам лучше уйти. Не нужно расстраивать мою дочь. Если вы не уйдёте, я вызову полицию.Ее скрипучий голос привел меня в чувство, и я взяла себя в руки.— Вы правы, миссис Каррингтон, прошу извинить. Слишком увлеклась работой. — Я обернулась к Жанин: — Последний вопрос, и я ухожу. Можете предаваться скорби. Какую роль во всей этой истории играла Пейдж?— Пейдж? — повторила Жанин, массируя плечо, и опять хитро улыбнулась. — Пейдж должна была приглядывать за Бум-Бумом. Но лучше вы сами с ней поговорите. Она ведь не выдала вам моих тайн, и я тоже не хочу ее подводить.— Вот и правильно, — сказала миссис Каррингтон. — Сестры должны помогать друг другу. Ведь в конце концов семья — самое главное.— Не считая яхты и квартиры на Астор-стрит, — заметила я. Глава 24Изучаю полисы У ворот меня вырвало. Мимо на мопеде марки «пежо» промчалась Терри. Я проводила ее взглядом, вытирая губы салфеткой. Бум-Бум, ты погиб не зря, думала я. Дочка Филлипса может спокойно разъезжать на французском мопеде.Я медленно добрела до «омеги», села за руль, но зажигание включила не сразу. Отчаянно ныло левое плечо — я переусердствовала, когда трясла Жанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92