— Как вы смеете? — задохнулась я от возмущения. — Не вам решать, могу я говорить по телефону или нет. Я — человек, а не куча больничного белья.Медсестра сокрушенно покачала головой:— У нас в госпитале есть свои правила. Пациентов с сотрясением мозга нельзя волновать. Доктор Хершель решит, можно вам звонить в город или нет.Я вся кипела от ярости. Хотела вскочить с кровати, вырвать у нахалки телефонную трубку, но проклятая дыба, к которой была подвешена моя рука, сковывала движения.— Ах, так вы не хотите, чтобы я волновалась?! — заорала я. — Кто же меня волнует, если не вы? Немедленно отдайте телефон!Сестра преспокойно вытащила вилку из розетки и, подобрав шнур, вышла из палаты. Я же осталась лежать, пыхтя от бессильной ярости. Времени дожидаться Лотти у меня не было. Когда дыхание немного успокоилось, я приподнялась на постели и внимательно осмотрела устройство, державшее мою руку на весу. На сей раз я обследовала бинты и гипс повнимательнее. Гипс был вполне прочным. Даже если плечо сломано, ничего страшного не случится. Можно отправляться домой — нужно только соблюдать некоторую осторожность.Правой рукой я развязала шнур. Левая опустилась на кровать так резко, что от боли по щекам покатились слезы. Кое-как я устроила раненую руку поудобнее. Я почувствовала себя такой беспомощной, что чуть было не отказалась от дальнейшей борьбы. Минут десять я просто лежала с закрытыми глазами и отдыхала. Потом мне пришло в голову, что нужно держать руку на перевязи. С сомнением оглядевшись по сторонам, я остановила свой выбор на белом полотенце, лежавшем в ящике столика. С огромным трудом, пыхтя и раскрасневшись, я умудрилась повернуться на бок, вытянула полотенце и потянула его к себе.Снова пришлось отдыхать. Потом я вцепилась в край полотенца зубами, перекинула его через шею и кое-как завязала узел. Получилась вполне сносная перевязь.Из кровати я вылезла очень осторожно, стараясь поменьше беспокоить плечо. Доковыляла до узких шкафчиков у входа. Моя одежда оказалась во втором шкафу. Черные брюки разодраны на коленях, куртка — вся в пятнах засохшей крови. Проклятье! Я так любила этот наряд. Решив обойтись без нижнего белья, я кое-как натянула штаны и стала думать, как поступить с курткой. Тут в дверях появилась Лотти.— Рада, что тебе лучше, — сухо произнесла она.— Медсестра сказала, что меня нельзя волновать. А сама взволновала меня так сильно, что я решила: уж лучше перебраться домой, где никто не помешает мне прийти в себя.Лотти иронически улыбнулась. Потом взяла меня за правый локоть и загнала обратно в кровать.— Вик, тебе придется побыть здесь еще денек-другой. У тебя вывих плеча. Нужно поменьше шевелить им, чтобы не порвать связки. Поэтому тебя и закатали в гипс. Кроме того, когда машина перевернулась, ты ударилась головой о дверцу. На голове глубокий порез, ты шесть часов была без сознания. Я не позволю тебе шутить со своим здоровьем.Я села на кровати.— Но, Лотти, мне нужно поговорить со столькими людьми! А «Люселла» отплывает в семь часов. Если я не позвоню туда немедленно, будет поздно.— Боюсь, уже восьмой час... Я скажу, чтобы тебе поставили телефон обратно, сможешь звонить кому захочешь. Но учти, Вик: ты, конечно, девочка крепкая, но как минимум два дня плечо должно находиться в покое. Понятно?У меня из глаз закапали слезы. Голова раскалывалась. Я легла и позволила Лотти раздеть меня, прицепить руку обратно к дыбе. Честно говоря, я была рада, что можно снова улечься, хоть и ни за что в этом не призналась бы.Лотти сходила в сестринскую и вернулась с телефоном. Увидев, как позорно я воюю с наборным диском, она отняла у меня аппарат и набрала номер сама. «Люселла» действительно уже ушла. Глава 12Лежу в постели и слушаю сказки На следующий день хлынул целый поток посетителей. Чарлз Мак-Кормик, сержант дорожной полиции, явился рассказать мне подробности и записать мою версию случившегося. Я рассказала ему все, что запомнила. Как я и подозревала, обгонявший меня самосвал, выдвинувшись в левый ряд, наскочил на седан, который вынесло вправо. Водитель седана расшиб себе голову о ветровое стекло. Двое пассажиров находятся в реанимации, причем у одного из них поврежден позвоночник. От ужаса и чувства вины я совсем скисла, и сержанту пришлось меня утешать:— У них не были пристегнуты ремни безопасности, хотя вряд ли это спасло бы их. Но кто знает? Вас, во всяком случае, спасли только ремни — ведь машина несколько раз перевернулась. Шофера самосвала мы арестовали. На нем-то ни единой царапины. Неосторожное вождение, непреднамеренное убийство.— Вы осмотрели мою машину?Сержант взглянул на меня с любопытством.— Кто-то выкачал всю тормозную жидкость и надрезал тросики привода рулевого управления. Оставил только один проводок, чтобы вы могли как следует разогнаться.— А как же мне удалось остановиться у светофора на Сто третьей?— В цилиндре осталось немного тормозной жидкости. Если нажать на педаль слегка, тормоза кое-как работают. Но если со всей силы, ничего не получится... Кто же устроил вам такой подарочек? Где вы оставляли автомобиль?Я сказала. Сержант покачал головой:— В порту полно хулиганов. Вам повезло, что вы остались живы.— Слабое оправдание для того охранника, который дежурит возле элеватора компании «Зерно трех штатов». Пошлите кого-нибудь потолковать с ним. Возможно, он что-нибудь видел.Мак-Кормик сказал, что подумает на эту тему, задал мне еще несколько вопросов и удалился.Потом мне принесли здоровенный букет весенних цветов с запиской: «Вик, приношу соболезнования. Поскорее выздоравливайте. Пейдж».Очень мило с ее стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92