Он проводил меня до автомобиля, а потом отправился на «Люселлу» — проверить, все ли в порядке. С одной стороны надо мной возвышался гигантский силуэт элеватора, с другой — гигантский силуэт корабля. Я поежилась в своем вельветовом пиджачке и сказала на прощание:— Спасибо, что показали мне отличный ресторан. Он мне понравился. В следующий раз свожу вас в одно итальянское заведение на Вест-Сайде.— Спасибо, Вик. С удовольствием.Он пожал мне руку, повернулся, чтобы идти, но вдруг передумал, наклонился и поцеловал меня. Поцелуй мне понравился — мужественный, не слюнявый. Я отнеслась к нему с вниманием. Бледсоу пробормотал, что позвонит мне, когда вернется в Чикаго, и ушел.Я выехала из порта и вырулила на Сто тридцатую улицу. На дороге было пусто, и я мгновенно добралась до шоссе 94. Здесь машин было побольше, но все двигались на хорошей скорости. В основном это были грузовые трейлеры, воспользовавшиеся темнотой, чтобы разогнаться до семидесяти миль в час. Ну и, разумеется, изрядное количество любителей ночных поездок — в большом городе таких всегда полным-полно.Ночь выдалась ясная, как и обещал капитан Бемис, но холод пробирал до костей. Я подняла стекла, чтобы не замерзнуть. Мимо проносились корпуса заводов, свалки, времянки. У Сто третьей улицы шоссе переходило в Дэн Райан. Вот я и снова в городе. Слева — станция надземки, справа — поросший травой берег реки. По берегу выстроился ряд домиков и винных магазинчиков — одним словом, мирный городской пейзаж. Но останавливаться здесь среди ночи не рекомендуется. Слишком часто в этих местах происходят ограбления.Я была уже недалеко от Чикагского университета, когда мотор издал душераздирающий скрежет, словно кто-то гигантским консервным ножом вскрыл карбюратор. Я со всей силы ударила по тормозам, но машина и не подумала замедлить ход. Тормоза не работали. Я нажала еще раз — с тем же результатом. Тормоза отказали! Я крутанула руль, чтобы съехать с проспекта. Руль прокрутился у меня в руках. Итак, я осталась без тормозов и управления. Сзади на меня напирал здоровенный самосвал. Справа надвигался трейлер.На лбу у меня выступил холодный пот, внутри все оборвалось. Я осторожно нажала на педаль тормоза и почувствовала, что какой-то эффект все-таки есть. Плавно, очень плавно нажала еще раз, включила аварийную сигнализацию, убрала передачу, нажала на клаксон. Машину заносило вправо, и я не могла ничего с этим поделать. Я затаила дыхание, но трейлер справа притормозил и пропустил меня. Зато самосвал вовсю напирал сзади, сердито сигналя.— Отстань ты, черт бы тебя побрал! — заорала я.Спидометр сполз до тридцати миль, самосвал же мчался на семидесяти, никак не меньше. Меня все сильнее сносило вправо.В последнюю секунду самосвал резко вырулил влево. Я услышала грохот металла и бьющегося стекла. Прямо передо мной откуда ни возьмись появился легковой автомобиль.Я со всей силы нажала на тормоз, но безо всякого результата. Ничего нельзя было поделать. В последнюю секунду перед ударом я сгруппировалась и закрыла лицо руками.Железо столкнулось с железом. Душераздирающий скрежет, звон стекла. Мощный удар обрушился на мое плечо, я ощутила что-то горячее и влажное. Свет и звук слились в ослепительную вспышку, а потом все стало тихо.Очень болела голова. Я попробовала открыть глаза, но не получилось — слишком больно. Наверное, у меня корь. Мама сказала, что скоро я выздоровлю. Я хотела позвать маму, но из горла вырвался лишь булькающий звук. Потом холодные и сухие мамины пальцы взяли меня за запястье.— Она шевелится.Нет, это не мамин голос. Ах да, ведь мама умерла. Если она умерла, значит, у меня не корь. Мне уже не восемь лет. Думать было больно.— Руль, — просипела я и с трудом разомкнула веки.Надо мной маячили какие-то белые фигуры. Свет резал глаза, я снова зажмурилась.— Выключите свет, — раздался женский голос. Я узнала его, и снова открыла глаза.— Лотти?Она наклонилась надо мной:— Да, это я, дорогая. Ты заставила нас понервничать, но теперь все в порядке.— Что случилось?Я едва могла говорить — слова застревали в горле.— Скоро узнаешь. А теперь тебе нужно поспать. Ты находишься в госпитале Биллингса.В Чикагском университете? Я почувствовала укол и провалилась в сон.Когда я проснулась, в палате никого не было. Головная боль осталась, но как-то съежилась. Теперь с ней можно было справиться. Я попробовала сесть, но тут боль обрушилась на меня со всей силой. Мне стало плохо, и я, задыхаясь, откинулась назад. Немного придя в себя, снова открыла глаза. Оказалось, что левая рука висит на бинтах, я с любопытством принялась ее разглядывать. Пощупала забинтованную руку пальцами правой, поняла, что под бинтами гипс. Потом дотронулась до своего левого плеча и чуть не взвыла от боли. Не то вывих, не то перелом.Что стряслось с моим плечом? Я попыталась сосредоточиться, от этого головная боль усилилась. Зато я вспомнила. Автомобиль. Тормоза. Передо мной на дорогу вынесло какой-то автомобиль. Остальное я не помню. Должно быть, врезалась в другую машину. Хорошо, хоть ремни безопасности были пристегнуты. Удалось ли выжить тем, кто сидел в другой машине?Я ощутила приступ ярости. Нужно немедленно поговорить с полицией! Я все им расскажу: и про Филлипса, и про Бледсоу, и про Бемиса, и про нерадивого охранника возле элеватора.В палату вошла медсестра.— Вы очнулись? Очень хорошо. Измерим температурку.— Не хочу никакой температурки! Мне нужно поговорить с полицией.Медсестра ослепительно улыбнулась, не обращая на меня ни малейшего внимания.— Откроем ротик.Она стала совать мне в рот термометр.Я ярилась все больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92