Индийский препарат и довольно эффективный.
Она достала розовенькие круглые таблетки, пояснила:
— Их надо сосать, как леденцы.
Силин поблагодарил, подумав: «А ведь это, наверно, бешеных денег стоит, как все сейчас лекарства. Надо рассчитаться, но как?» И решил:
— Мы ведь с вами «бюджетники», но моя зарплата очевидно, повыше вашей. Поэтому я могу принять от вас эти леденцы при одном условии: назовите их цену и…
— Никаких условий, — быстро и категорично перебила Таня. — Эти таблетки достались мне от моего бывшего мужа, считайте, что они ничего не стоят. Мой вам сувенир.
— Бывший — это тот, который в день нашей первой встречи уезжал в загранкомандировку? — ровным голосом поинтересовался Силин, понимая деликатность вопроса.
— Он самый, — грустная улыбка скользнула на ее губах. — Тогда он еще не был «бывшим», — прибавила она.
— Вот оно в чем дело. Я смотрю на вас и не узнаю: вы очень изменились за эти два месяца. У вас появились какие-то трагические черты. — Он боялся показаться навязчивым и все же спросил: — Он что, не вернулся из-за бугра? Извините, если я сую нос не в свое дело.
— Не надо извиняться. Он возвратился, и мы решили, как это официально говорят, расторгнуть наш брак. По моей инициативе. Теперь он собрался покинуть Россию навсегда. Но это не имеет отношения к моим трагическим чертам. Трагедия в другом, в более серьезном. Я бы сказала, страшная трагедия.
Еще по пути к дому Силина Таня мысленно рассуждала: рассказать симпатичному судье о своей трагедии или не стоит. И решила: в зависимости от обстановки. Вообще-то по своему характеру она не склонна выставлять на показ свои переживания. Но боль и страдания, заполнявшие ее до краев, требовали выхода наружу. Она постоянно чувствовала себя измученной, ощущала непреодолимое желание кому-то излить душу. Но, конечно, не каждому встречному. В Силине она нашла что-то притягательное, способное к участию и состраданию. Решила, что это связано с его профессией: наверно, не один десяток человеческих судеб и трагедий пришлось ему выслушать и пережить. «Именно пережить. Такие способны к переживанию», — думала Таня, глядя в добрые, доверчивые глаза Силина. И она поведала ему о гибели сына и уже не могла утаить о причине разрыва с Евгением. Выложила всю свою боль.
— Я знаю, что и вы почти год тому назад потеряли своего мальчика, мне Оля говорила, поэтому вы меня поймете, поймете мое состояние, мои, как вы подметили, «трагические черты».
— Я вас понимаю, милейшая Татьяна Васильевна. Всей душой соболезную, сочувствую. Мы мало знакомы, хотя мне иногда кажется, я давно и хорошо знаю вас. Поверьте, это так. Вы цельная натура. А цельную натуру страдания не смогут сломать. Вы выстоите. Вы уже выстояли. Когда я потерял своего мальчика, мне показалось, что я и сам погиб вместе с ним там, у телецентра. Нужно время. Время — великий исцелитель души, ее настроя, ее переживаний. Я находил умиротворение в музыке. Мой любимый Бетховен говорил, что музыка должна высекать огонь в душе человеческой.
— Согласна и не понимаю, почему Максим Горький, которого я так же люблю, как и Бетховена, позволил себе сказать, что музыка притупляет ум?
— Горький забавлялся сочинением афоризмов. И эта глупость сорвалась у него ради оригинальности, красного словца. А возможно, он имел в виду так называемую поп-музыку, разные железные роки. — Легкая лукавинка сверкнула в глазах Силина. — От нее действительно можно не только отупеть, но и сойти с ума. Давайте, Татьяна Васильевна, продолжим наш разговор за чаем. Или вы пьете кофе?
Потом они сидели на кухне и распивали чаи за разговорами, которым, казалось, не будет конца. Обычно немногословный и даже скрытный Силин вдруг разговорился, и на деликатный вопрос Тани, в чем была подлинная причина развала их семьи, неторопливо отвечал:
— Прежде всего угасла любовь, улетучилась, растаяла. Тогда задаешь себе вопрос: а была ли она вообще? Вы видели у меня на тумбочке Диккенса. Там у него есть, по-моему, очень справедливые слова. Он говорит: любовь — это слепая преданность, беззаветная покорность, самоунижение. Это, когда веришь, не задаешь вопросов, наперекор себе и всему свету, когда всю душу отдаешь мучителю! Ведь это главное в человеке! Величие души. Человек силен верой, духом. В вере источник подвига. Как вы думаете, когда человек впервые запел? — спросил он, сверкая возбужденными глазами. Хмурое лицо его оживилось, порозовело.
— Очевидно, когда научился извлекать огонь, — не очень твердо ответила Таня.
— Когда влюбился, — вполголоса, с нажимом сказал он.
— Но ведь вечной любви не бывает? — В тоне и во взгляде ее был вопрос.
— Бывает, — твердо ответил Силин. — Это когда сходятся родственные души.
— А вам не кажется, что это несбыточная мечта?
— Не кажется. — Силин отрицательно покачал головой.
— Теодор Драйзер говорил, что любовь — загадочное, необъяснимое творение духа, которому сильные подвержены больше, чем слабые. Вы человек сильный, так мне кажется.
— А мне кажется, что вы тоже не слабый. Не сочтите за комплимент: вы — красивая женщина, и яркость вашей красоты в скромности. Вы воплощаете душу России. И вы оправитесь от жестокого удара судьбы. И Россия оправится.
— Вы в это верите? В Россию? В обществе столько накопилось зла, что, кажется, добру его не одолеть.
— Не согласен: добро сильнее зла.
— Но оно доверчиво, беззащитно, милосердно. Мне кажется, порядочного человека сейчас трудно найти. Все испоганились.
— Это зависит от того, где вы его ищете. Конечно, вы не найдете его среди «демократов» и богатых. Ищите среди тех, которых «демократы» называют красно-коричневыми, ищите среди патриотов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62