— спросил Пришелец. Зубров посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Спросил в упор:
— Ты знаком с Петром Михайловичем?
— Нет, но хотел бы познакомиться. — В открытом взгляде Пришельца Зубров прочитал просьбу. Зубров поморщился, давая понять, что такое приглашение не входит в его планы, явно ожидал, что Ипполит Исаевич тут же «даст отбой», но Пришелец молчал. И Зубров помягчел, снисходительно улыбнулся, понимая, зачем Пришельцу нужен Малярчик.
— Ну что ж, можно и его, хотя человек он скучный и вообще мелковат. Там всем правит его супруга, которую он горделиво величает «мой политкомиссар».
— Она кто у него?
— Жена. Просто жена. Но женщина та еще… Государственный ум и власть некоронованного монарха.
— Тогда это не женщина, а функционер. Я бы на такой ни за какие блага не женился.
— Что ж тебе мешает найти свой идеал жены? — спросил Зубров, предлагая новую тему для разговора. Он еще не остыл от недавней размолвки с Натальей Максимовной и в душе продолжал с ней спорить. Теперь он нуждался в оппоненте и мысленно приглашал на эту роль Пришельца. И Пришелец отозвался:
— Других в природе не бывает. По крайней мере в наше время. Современная женщина сверх меры эмансипирована. Она жаждет возвышаться над мужчиной вопреки природе и здравому смыслу. Хочет командовать, Требует поклонения и преклонения.
— Что здесь противоестественного? Не вижу и не нахожу. — Зубров преднамеренно возражал, вызывая Пришельца на спор. Шведское пиво смягчило напряжение, глаза слипались, клонило ко сну. Вместе с тем в голове его копошились мысли, которые он хотел, но не решился высказать Наталье Максимовне, теперь от них надо было освободиться. — Если хочешь завоевать расположение женщины, пойдешь и на преклонение, на известные издержки, моральные и материальные. Женщины любят, когда их носят на руках. Одни предпочитают вещественные знаки внимания — сувенирчик, подарочек, другие — ласку, заботу, приятное слово, третьи — то и другое. А то как же? Женщины любят, чтоб говорили им приятное, разные там комплименты.
— Ну да, всякую чушь, — мрачно процедил Пришелец. — О, Белла, как ты прекрасна! И жабоподобное двуногое тает, как маргарин на солнце, и мнит из себя этакую Афродиту. Да ведь комплимент — это разновидность лести и лжи. Комплимент развращает женщину. Возводя женщину в культ, мы портим ее. А я ненавижу все виды культа — в политике, в искусстве, в науке, в любви!
— Любовь — особая статья, — возразил Зубров и причмокнул сочно языком, — Одно дело мимолетное увлечение, легкий флирт, что-то случайное и несерьезное, не глубокое. Другое дело — любовь. А когда мы любим, мы теряем чувство реальности по отношению к любимой. Мы идеализируем ее и делаем это искренне. Сами верим в то, что говорим, в те добродетели, которыми так щедро одариваем любимую. И раскормленная толстуха нам кажется сказочной феей из «Лебединого озера», и в пустой легкомысленной девчонке вы видим кладезь ума, таланта и души, хищную эгоистку считаем воплощением доброты. Наделив ее всеми лучшими, какие только существуют в мире, качествами, мы внушаем ей со слезами умиления, что она самая прекрасная, самая-пресамая на всей планете, ангел во плоти. Из поколения в поколение, из века в век одними и теми же словами влюбленные пели гимны своим любимым. Украинцы ласкательно говорят: рыбонька моя, русские называют зоренькой, радугой, реченькой и как только не величают. Пели и будут петь, пока существует род людской. Миллионы женщин миллион раз задавали любимым один и тот же вопрос: «За что ты меня любишь?» И получали стандартный ответ: «Ты самая прекрасная в мире, самая умная и самая добрая», ну, в общем — «самая».
— Но это же ложь, — нетерпеливо перебил Пришелец. — Ложь, которая оборачивается большими неприятностями. Обожествлять ничтожество, лгать, притворяться из-за поцелуя и тому подобного — глупо. Это разновидность язычества, когда создают из дубового полена истукана, обожествляют его, молятся и поклоняются ему. Сами создают добровольно и верят в свою же выдумку. Когда этот идол деревянный — там куда ни шло — молись, приноси ему жертвы и дары. А наши идолы живые, они тоже верят в сказки, которые мы им рассказываем, в добродетели, которыми мы их наделяем, Верят! И уже свысока смотрят на сочинителей этих сказок и думают: коль я такая необыкновенная, так зачем ты мне нужен, обыкновенный?! Поищу-ка я себе равного. Они неблагодарны. Вашей жертвы не оценят. Считают, что так и должно быть, что не они, а вы должны быть им благодарны за ваше же внимание и доброту. И знаете, к какому выводу я пришел на основе личного опыта? Женщине нельзя давать больше, чем она стоит, переплачивать нельзя. Ни в коем случае. Лучше недооценить, чем переоценить. Уверяю вас. Испытал на собственной шкуре. Ошибался и учился на ошибках. Если вы дадите ей больше, чем она заслужила, считайте, что ваша песенка спета. Она возомнит о себе и сядет вам на шею, она перестанет уважать вас как раба, не то что любить. От прежней любви к вам, или по крайней мере видимости, подобия любви и следа не останется. Она будет требовать от вас все больше и больше, а взамен вы не получите ровным счетом ничего. Даже доброго слова, искренней ласки не дождетесь.
Ипполит Исаевич говорил вдохновенно, даже самозабвенно, словно с профессорской кафедры возвещал непререкаемые истины, которые открыл и первым поведал миру. Зубров слушал его с неожиданным интересом, не перебивал и не возражал. Ему казалось, что этот матерый специалист по женской психологии высказывает и его собственные мысли, что и он, Михаил Михайлович, совершенно согласен и готов подписаться под каждым словом Пришельца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95