Лицо в крови. Он пытается подняться, но сил не хватает. Испуганный взгляд его просит о помощи. Но вокруг — никого из людей. Он истекает кровью. В умаляющих глазах жажды жизни. Откуда-то из угла появляются двое в черных одеждах и черных масках с пистолетами в руках. Они останавливаются возле раненого и, осмотревшись кругом, хладнокровно стреляют в русского юношу. «Да это же бейтары!», — в ужасе воскликнула Маша. «Кто такие, что за бейтары?» — спросил я, совершенно подавленный увиденным. «Еврейская молодежная организация, — ответила Маша и добавила: „Бесенята, жаждущие русской крови. Дождались своего часа“. А я подумал: придет ли когда-нибудь возмездие? И в ответ услышал голос Ангела: „Вы русские умеете прощать и любить. Пора бы вам научиться ненавидеть и мстить“. И с этими словами погас экран.
2
В расстрелянной Москве
Нас высадили в шесть утра недалеко от платформы Семхоз Ярославской железной дороги. Было еще темно, но электрички уже ходили. Алексей предлагал сразу пойти на нашу дачу и осмотреться, разобраться в обстановке. Я предлагала сразу же ехать в Москву. Во-первых, у нас не было от дачи ключей, а мама обычно уезжала с дачи на московскую квартиру в середине сентября. Сейчас же, судя по прохладной погоде, должно быть, заканчивается сентябрь, и мы могли не попасть на дачу. Конечно, можно было зайти к соседям, подсказал Алеша, выяснить обстановку и потом добираться до дома. Я отвергла и этот вариант: мы были одеты по-летнему, пледом, который оказался при нас, мы укутали Настеньку. И пока мы дискутировали, стоя на платформе, подошла электричка, и мы сели в полупустой вагон. У пассажира узнали, что сегодня вторник 5 октября. Первое, на что обратили внимание, было мрачное, какое-то подавленное состояние пассажиров. Значит, свершилась трагедия, частицу которой мы видели из космоса.
В Москве у трех вокзалов было много вооруженных людей: военных, милиции. Мы спешили домой. Мы понимали, что наше появление на пороге собственной квартиры будет ударом для мамы. Надо бы предварительно позвонить по телефону. Но у нас не оказалось монет, у нас вообще не было ни копейки денег, и потому мы не могли воспользоваться метро, — пришлось добираться наземным транспортом с тремя пересадками. Наш звонок в квартиру, тем более в такую рань встревожил маму:
— Кто? — настороженно спросила она.
— Мама, это мы, — сказала я, и, наученная нами, повторила Настенька с радостным возбуждением:
— Это мы, бабушка.
Ну, конечно, слезы, рыдания, радость. Нас считали пропавшими без вести и не чаяли нашего воскресения. Мама за этот год очень сдала, постарела, осунулась. Наше исчезновение здорово ее подкосило. Гипертония, астма, радикулит, словом, целый набор недугов обручился на нее. «Будем лечить», — прочла я мысль Алексея и сказала вслух:
— Мы тебя подлечим, мама, поправим твое здоровье.
На все расспросы мамы мы отвечали, как условились: мол, совершали свадебное путешествие.
— Да разве ж так можно: раздетые, с одним пледом? Да что ж это за путешествие? — недоверчиво проговорила мама, глядя на нас подозрительно. Но от дальнейших вопросов мы отвлекли ее расспросами о кровавой бойне в Москве. И она начала рассказывать об ужасах, творимых бандой Ельцина в эти октябрьские дни в столице. Тут и Настенька совсем не к месту встряла в разговор:
— Бабушка, мы видели застрелянную девушку и мальчика, которого застрелили два бандита в черных масках. По телевидению…
— Ты помолчи, дай нам поговорить с бабушкой, — оборвала я ее, но мама что-то заподозрила и снова пошли вопросы: какое телевидение и где? И почему больше года не давали о себе знать? И все это очень странно и совсем не понятно. Могли бы хоть письма, хоть коротенькую записку прислать.
— Не могли, мама, в том-то и дело, что не могли, и давай эту тему навсегда исключим из нашего разговора. Лучше займемся твоими хворями. Сегодня же.
Мне действительно не терпелось испробывать свои лекарские способности, которыми нас одарил Ангел. И я с каким-то необычным душевным подъемом, как наэлектризованная тотчас же занялась этим благородным делом. Даже мама удивилась: зачем такая спешка? Но я не могла себя остановить, я должна была, обязана, я подчинялась какой-то внутренней энергии заняться врачеванием, точно это было теперь главное в моей жизни Первые три дня мы не выходили из квартиры: надо было «акклиматизироваться». На четвертый день Алеша решил сделать выход в город, прежде всего надо было зайти в Сбербанк и получить пенсию за год с лишнем, и посмотреть мастерскую. Он возвратился к вечеру с кучей денег. Побывал в своей мастерской, наводил там порядок после «визита» туда грабителей. Я думаю, в мастерской мы сделаем нечто лечебного пункта, будем там принимать больных.
На другой день Алеша позвонил владыке Хрисанфу. Тот очень обрадовался его звонку и пожелал встретиться у него на квартире. Мы решили навестить архиепископа вдвоем. Настеньку оставили с бабушкой. За прошедший год Москва еще больше захирела. Грязные улицы заставлены сплошь торговыми палатками, в которых восседают молодые откормленные, самодовольные, наглые парни и девицы, предлагая импорт на любой вкус, а главное — несметный выбор спиртного с яркими кричащими этикетками. Цены фантастические. Это и есть рынок, в который кнутом, как скот, загоняют народ демократы. В подземных переходах и в метро сидят и лежат нищие, среди них много детей, в том числе и школьного возраста, истощенных, голодных, больных. И это новая Россия, страна рабов, страна господ!.. С замиранием сердца я смотрю на этих обездоленных, обреченных, ограбленных, униженных и оскорбленных, до которых никому нет дела И в памяти всплывает святой образ девочки на асфальте, расстрелянной бесами, и юноши, приконченном бейтарами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101