..
- Господь с вами! Нас ничего не связывает! - он в притворном ужасе махнул обеими руками, откинувшись на спинку кресла. - Я устал объяснять это своей жене, а теперь ещё и вам.
- Я не в этом смысле. Просто мне очень нужна ваша помощь. Точнее, консультация.
- А что такое? Опять гастрит?
- Нет... Скажите, пожалуйста, можно ли убить человека, вовремя не введя некоторые лекарства или не включив дефибриллятор?
- А вы планируете? - осведомился он совершенно серьезно. - Однако, какие разносторонние у вас, Евгения Игоревна, интересы! Ну, что я вам могу сказать? Конечно, можно!.. Или вас, так сказать, технические подробности интересуют?
- Да. Дело в том, что мне нужно понять досконально...
- Конспектировать будете, или мне в нормальном темпе говорить?
- Анатолий Львович, - взмолилась я, - давайте серьезно! Ну, пожалуйста! Я пока, вот так сразу, не могу объяснить вам в чем дело...
- Ну, конечно! - Шайдюк широко развел руками, а мне подумалось, что Митрошкин за это мое "я пока не могу объяснить в чем дело" меня когда-нибудь пристукнет.
- ... Анатолий Львович, в самом деле! Это не касается ни вас, ни вашей семьи, это, вообще, только подозрения. Но серьезные подозрения.
- То что это не касается моей семьи уже как-то успокаивает.
- Анатолий Львович, миленький!..
Он наклонился вперед, поставив оба локтя на стол, и несколько раз сморгнул, изучая то ли кончик моего носа, то ли верхнюю губу. Потом крутанулся вправо на своем вращающемся кресле: его ноги, закинутые одна на другую, возникли сбоку от стола. Из под брючин показались серые, в мелкую рельефную полоску, носки.
- Вот "миленького" я от вас не ожидал. Честно... Похоже, у вас, в самом деле, что-то случилось, раз вы начали бросаться такими эпитетами. Кстати, гастрит больше не беспокоит?
- Спасибо, все нормально... Но, в самом деле, я могу задать вам вопрос?
- Попробуйте.
Я прикрыла нижнюю половину лица ладонями, шумно выдохнула и на секунду смежила веки. То, что мне предстояло сказать сейчас, казалось таким логичным, таким правдоподобным и, главное, простым и возможным, что от этого делалось жутко. А ещё мне было совершенно ясно, что Шайдюк все поймет. Сейчас, через пять минут, через десять, но поймет. И что он тогда сделает? Покрутит пальцем у виска? Отправит меня пинком из кабинета, как особу, собирающие всякие гнусности про врача из его больницы? Он, наверняка, знал Большакова. Может быть, даже был с ним близко знаком. Если только не договаривать историю до конца?..
- Анатолий Львович, - его имя я повторила с нажимом и вдумчиво, как заклинание, - я расскажу вам, что произошло в общих чертах. Может быть, не по порядку, но вы разберетесь. Только, пожалуйста, не перебивайте, а то я запутаюсь... В общем, представьте, что есть некий врач, который работает в стационаре. Причем, сразу скажу, чтоб потом не забыть, потому что это доказательство того, что я могу оказаться права...
Шайдюк мучительно прищурился и ещё больше подался вперед, видимо, уже на столь ранней стадии рассказа с трудом улавливая смыл слов.
- ... Это я веду к тому, что у него была любовница, на которой он не мог жениться из-за того, что не было жилья. Он с семьей в однокомнатной, она - тоже небогатая, а потом они вдруг откуда-то взяли деньги и купили квартиру на вашем Комсомольском проспекте.
- На моем Комсомольском проспекте?
- Нет. На вашем, в смысле, Михайловском. К вам эта история с любовницей, вообще, не имеет никакого отношения, - сказала и медленно побагровела. Анатолий Львович же оценивающе щелкнул языком и милостиво кивнул:
- Продолжайте-продолжайте!
- Вот... Допустим, однажды ночью привозят пациента. Так получается, что дежурит этот врач. Он нечаянно или намеренно совершает какую-то медицинскую ошибку, которую замечает другой врач. Больной умирает. Остается богатая вдова. Потом тот врач, который заметил ошибку, пропадает. Возможно, самоубийство, но возможно и...
На лицо Шайдюка набежала едва заметная тень. Похоже, он понял, что речь идет об Андрее Говорове. Я вся сжалась, ожидая, что он сейчас закричит и выкинет меня вон. Но он только закусил нижнюю губу, обхватил подбородок рукой и взглянул на меня исподлобья.
- ... В общем, я ничего толком не знаю и, самое обидное, разобраться не могу, потому что медицинских знаний никаких. Вы мне скажите, пожалуйста, чисто теоретически, что такое можно сделать с больным, чтобы врач понял, а медсестра не поняла? Я путано объясняю, да?
- Какого характера было заболевание? - спросил Шайдюк неожиданно серьезно.
- Сердце. У человека было больное сердце.
- Это все, что вы знаете?
- Нет... Я разговаривала с медсестрой, которая в ту ночь сидела в приемном покое. Она мне, в общих, чертах рассказала. Но вы же понимаете, что я не запомнила? Это если разбираться во всех этих "аритмиях-тахикардиях", то хорошо запоминается, а я же - ноль полный!
- И все-таки?..
- Это был мужчина. Еще довольно молодой. Сорок лет. Раньше он ничем не болел... Вот! Вспомнила! У него не было никаких хронических заболеваний: ни ревматизма, ни тонзиллита! А потом вдруг начало болеть сердце. Боли и аритмия, так кажется... Еще слабость. Но ничем серьезным он не лечился, только "Корвалолом", и ещё мочегонные пил. Когда его привезли, он был ещё в нормальном состоянии, даже пытался шутить. Его положили в обычную палату не в реанимацию, и вскоре он умер. Сердце остановилось... При этом случайно присутствовал ещё один врач. И медсестра. Она потом начала расспрашивать у знакомых, через какое время ещё имеет смысл включать дефибриллятор, а через какое - уже нет. Еще про лекарства, про их действие. Но названий я, конечно, не запомнила...
- И вы подозреваете, что пациента убили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120