Мерцающая оправа пашковских очков. Его страдальчески наморщенный лоб. «Я не хотел, чтобы между нами оставалась хоть капля недосказанности… Я не испытываю ни малейшего желания…» Почему же у вас, дорогие вы наши, все желание и хотение обычно исчерпывается стандартным набором тупых фраз: «Хочу супа. Хочу спать. Хочу тебя»? Причем «тебя» хочу только до определенного момента, пока на горизонте не появится другая, более сексуальная, молодая, красивая…— Он так и сказал: «Как свинья»? — Мои глаза сузились, как у татарского воина. — В таком случае у меня есть один план. Возможно, он излишне жестокий.Если не нравится — вы сразу скажите… В любом случае план еще очень сырой, над ним надо много думать…— Говорите! — Моя клиентка подобралась, словно пантера перед прыжком.Потом она долго и легко смеялась, слегка сжимая виски аристократическими длинными пальцами. Спокойно отсчитывала зеленые бумажки — мой аванс, — уточняла детали. А я впервые с особенным, азартным рвением думала не о том, как потрачу заработанные денежки, а о том, как воплощу свой коварный план в жизнь…Утром следующего дня я тщательно умылась, протерла лицо лосьоном, смазала питательным кремом и в раздумье уселась перед стареньким трюмо.Вообще-то к урокам грима в театральном училище я относилась с похвальным прилежанием, поэтому мучилась сейчас не от неумения что-то изобразить на своей девственно чистой физиономии, а от необходимости выбирать.Итак, Олег Иванович Бородин, сорок восемь лет. Внушительная лысина и авторитетный животик. Любитель классической музыки, русской живописи и породистых лошадей. Несмотря на любовь к кобылкам, вряд ли ему нравятся длиннолицые, кривоногие тетки с шумно раздувающимися ноздрями. Да и дешевые шлюшки — тоже вряд ли. Скорее всего, он уже подустал от тощих девочек-моделечек и находит их слишком банальными для своего изысканного вкуса. Что тогда?Тургеневские девушки? Да! Но при этом утонченные не настолько, чтобы их нельзя было затащить в постель!Я принялась за дело. Слегка припудрила лицо, положила на скулы и у висков немного персиковых румян. Тоненькой серой кисточкой подводки удлинила глаза, расчесала брови. С тенями я упражнялась, наверное, целый час. Еще столько же времени-с пятью тюбиками светлой губной помады. То нижняя губа выходила слишком капризной, то верхняя — глуповато-вздернутой. Если бы я красилась перед обычным выходом из дому, то давно бы уже наплевала на все эти нюансы. Но сейчас ошибиться было никак нельзя.В одиннадцать часов утра, трепеща от сознания собственной неземной красоты и бережно подбирая полы светлого итальянского плаща, я взгромоздилась в маршрутку. А в двенадцать уже стояла перед главным офисом компании «Мега-Росс».Но видимо, с легкой наивностью на лице все-таки переборщила, потому что охранник принял ее за откровенную дремучесть.— Эй, Маруся, — он даже заулыбался, отчего щеки его сделались складчатыми, как у бульдога, — чего встала? Заблудилась, что ли? Тебе куда надо? В метро?— К Олегу Ивановичу, — отозвалась я скромно, но церемонно.— А он назначал?— Нет. Но думаю, он меня примет.Охранник недоуменно выпятил нижнюю губу, однако по сотовому все же позвонил. Не отнимая трубки от уха, попросил назвать себя и цель визита.— Вологдина Алена, — прощебетала я, втайне надеясь, что мой псевдоним вызовет в искусстволюбивой душе Олега Ивановича ассоциации с Васнецовской «Аленушкой», и ужасно досадуя на то, что нельзя представиться совершенно конкретной «Царевной-лебедью», например. — Киноконцерн «Луч надежды». Хотела бы побеседовать о возможном совместном проекте.Меня, к моему великому удивлению, пропустили, но проводили не к Бородину, а к одному из его многочисленных заместителей.— Н-ну… — затянул заместитель, — понимаете ли, девушка, к нам очень многие обращаются за спонсорской помощью, очень многие просят, а всем помочь мы, естественно, не в силах. К тому же российское кино — это не та отрасль, в которую выгодно вкладывать деньги. На данном этапе мы не можем позволить себе…— Мне к Олегу Ивановичу, — с нудностью имбецила повторила я. — Это очень выгодный проект, и вы лично будете иметь большие неприятности, если не сообщите обо мне господину Бородину.Он почему-то сдался. То ли моя чрезвычайная наглость подействовала, то ли женские чары. Приятнее было, конечно, верить в последнее. Но скорее всего, Бородина в данный момент просто не одолевали сверхсрочные дела.«Объект» сидел за массивным столом и поигрывал ручкой с золотым пером.Физиономия у него была препротивная, как, впрочем, и улыбочка.— А что это за «Луч надежды»? — подозрительно осведомился он, когда я уселась в мягкое кресло, поставив ноги под выигрышным углом. — Что-то я про такое объединение не слышал.— А это новое, молодое объединение в составе киноконцерна «Мосфильм». Мы не так давно организовались, и от успеха этого фильма во многом зависит наш статус.На слове «статус» я скромно подалась вперед, чтобы Бородин смог заинтересоваться грудью, показавшейся в декольте платья.— Статус, говорите? — Олег Иванович действительно с некоторым интересом повел кустистой бровью. — Ну а ваша роль в этом проекте какова? Вы лично — кто?— Вообще-то я — актриса, а теперь, по совместительству, еще и сопродюсер. Жить как-то надо.— Да-а. Надо… — Он задумчиво закивал, погружаясь в собственные мысли.Этого я ни в коем случае допустить не могла, поэтому немедленно принялась поправлять волосы, демонстрируя нежный изгиб шеи. На большинство мужчин этот примитивный жест почему-то действует так же безотказно, как на бездомного Бобика кусочек сахару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115