Он тоже помолчал, раздумывая, откуда берутся приземленные, скучные люди. От рождения, от воспитания? Или от того узкого пространства, в котором вырастают современные городские дети? У них лишь квартира, улица, школа. Замкнутое, неестественное пространство. И это для детей того человечества, которое вырвалось в космос, побывало на Луне и земной шар зовет шариком... Загроможденная улица да квартирные стены влияли на психику детей, ограничивая взлеты фантазии. Но ведь каждый ребенок видит и небо...
- Ну какое отношение имеет ваша детская романтика к моей специальности? - не то чтобы она вспылила, но чуть повысила голос и расширила глаза, сразу блеснувшие серым стеклом.
- Жанна, а вы пошли бы работать дворником?
- Нет.
- Платили бы две инженерские ставки. Пошли бы?
- Нет.
- А почему?
- Потому что неинтересно.
- Уверяю вас, что интереснее, чем сидеть без дела и бегать за обоями. А вы бы не пошли. Потому что не престижно.
- Да, и не престижно.
- Жанна, а что такое "престижно"?
- Работа высокой квалификации и с хорошим заработком.
- Токаря?
- Почему токаря?
- Он может быть высокой квалификации и очень хорошо зарабатывать. Официант, шофер, наладчик, машинист тепловоза, шахтер... Прекрасные заработки. Престижные специальности?
- Нет.
- Почему же?
- Уж очень они... заурядные.
- Выходит, что престижной работой вы зовете работу романтичную. Дворничиха? Э-э... Инженер-криогенщик? О-о! Отрицаете романтизм, но держитесь за нелюбимую работу как раз ради романтизма.
Его отрицала не только она. Не раз слышал он, как моряки, геологи, летчики и даже его коллеги следователи начинали разговор о своей работе, открестившись от романтики. Им казалось, что иначе они затушуют тяжесть и значимость своего труда. Рябинин же считал романтику красотой профессии...
Она вдруг хитровато улыбнулась, отчего лицо стало неприятным, - Рябинин не знал, что у хитрости хватит сил обезобразить даже красоту.
- Сергей Георгиевич, моей маме вы бы не посоветовали сменить профессию...
- Но ваша мама не пошла бы за обоями даже для министра геологии.
Измученные маршрутами, комарами и потной жарой, геологи решились на отдых. Начальник партии объявил выходной. Лагерь сразу утратил полевую строгость и начал походить на стан потерпевших кораблекрушение, выброшенных на сушу. Забелели отсыревшие вкладыши, повисли на палатках спальные мешки, затрепетало на ветерке стираное белье...
Рябинин выволок на гальку кусок кошмы и растянулся под июльским солнцем - всех комаров сдуло в береговые заросли. Едва он распахнул "Мартина Идена", как услышал зовущий голос Багрянцевой...
Он впервые переступил порог ее жилища, удивленный, что в палатке может быть такая чистота. Пол застлан брезентом. Спальный мешок аккуратно расстелен на походной койке. И столик есть - вьючный ящик, и стулик есть сосновый чурбачок. В колья стояка вбиты гвозди, на них висело и зеркальце, и полотенце, и связка лимонника... Пахло яблоками. Тихо играл невидимый транзистор.
- Сережа, любишь музыку?
- Как и все.
- А какую?
- Есть модерновая песенка "Пришла любовь, запели радиолы..."...
- Нет, Сережа, это для города, для людных улиц. А в лесу и в горах эстрадная музыка неуместна. Тут нужен Чайковский, Бах, Вагнер...
Он решил, что его пригласили слушать музыку. Но она разложила планшет и ткнула тонким загорелым пальцем в залесенный квадрат.
- Сережа, вот тут, на сопке, в десяти километрах от лагеря, бьет минеральный источник.
- Ну и что?
Ее огромные карие глаза стали еще больше и совсем потемнели. Она придвинулась, коснувшись его плеча маленькой крепкой грудью и обдав запахом орехов, яблок и какой-то травы.
- Это волшебный источник. К нему приезжают люди из далеких городов. Одну женщину принесли на носилках, а ушла сама. Говорят, кто попьет из него, тот перестанет бояться тигров и найдет жень-шень. Ну?
- Что?
- Неужели мы просидим весь день в лагере?
Шли налегке. За спиной висело затворное ружье, к которому выдали ровно два патрона: один на медведя, второй на тигра. В рюкзаке болтался лишь хлеб с банкой тушенки. Тощая тропинка переваливала с сопки на сопку уже по таежному лесу, в сторону от поймы. Высоченные стволы маньчжурского ореха, сосны и пробкового дуба жили своими кронами где-то высоко в небе, оставив землю во влажном сумраке. Папоротники стояли загадочно, словно только что прилетели на эту землю. Свободно звенели комары, защищенные от ветра и солнца. Рябинин бил их так звонко, что ему отдавало в затылок. Маша легонько взмахивала рукой, как всплескивала, отгоняя их подальше. И рассказывала про алмазы.
- Крупные носят имена. Был такой бриллиант "Регент". Его нашел раб в россыпях Голконды, ударил себя киркой под ребро, спрятал алмаз в рану и вынес. Этим алмазом он пообещал расплатиться с матросом, если тот вывезет его из неволи. Матрос спрятал раба в трюме, но в пути убил, забрал алмаз, а тело выбросил в океан. В Мадрасе продал камень губернатору, пустился в разгул, все пропил и повесился на рее. Губернатор продал алмаз герцогу Орлеанскому, потом его украли грабители, а затем он попал к Наполеону, который вправил его в эфес своей шпаги. После падения императора бриллиант продали с аукциона...
Тропинка, долго шедшая в сопку, вдруг иссякла. Они стояли посреди крохотной поляны, сдавленной древесной стеной. У края, привалившись к стволу, приземисто насупился "балаган" - сарай из жердей, коры и моха. Рядом лежала деревянная ванна, выдолбленная в целом стволе. Обложенный мшистыми валунами, темнел родник - вода неторопливо перемешивалась, готовая вот-вот закипеть. И было темно, влажно и тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33