Сейчас мошенница его не интересовала: ведь не спросил ни про состав преступления, ни про доказательства.
- Вы по делу? - нелюбезно поинтересовался Рябинин.
- Да нет, на перекур, - ответил Беспалов так добродушно, что Рябинин пожалел о своем нарочитом вопросе: трудно представить, чтобы предыдущий прокурор района зашел бы к следователю покурить.
Юрий Артемьевич дымил молча, как бы подтверждая, что зашел ради перекура. Он следил за своим дымом, который завесой плыл на следователя. Когда эта завеса коснулась лица и Рябинин поморщился, Беспалов спросил, словно только что вспомнил:
- Сергей Георгиевич, вы как-то обронили о поисках смысла жизни...
Рябинин молчал, уткнувшись в попавшуюся бумажку, которых на столе было как листьев под осенним деревом.
Верно, он обронил, но потому говорить и не стоило, что лишь обронил. Мало ли чего мы роняем? Не стоило говорить и потому, что Рябинин еще плохо знал прокурора, - тот работал всего год. Вернее, он его знал, но не настолько, чтобы говорить о смысле жизни. От любопытства ли спрашивал, серьезно ли интересовался, или сам неразрешимо носил в себе этот смысл?.. А может, ради красного словечка, припася его для совещания районных прокуроров: товарищи, представляете каково мне работать, если мои следователи ищут смысл жизни...
- А вы разве не ищете? - как можно наивнее спросил Рябинин.
- Не знаю, - не удивился Беспалов вопросу.
- Как не знаете?
- Ведь не думаешь: поищу-ка я до обеда смысл в своей жизни.
- Верно, - согласился Рябинин, отпускаемый всеми подозрениями.
- И почему русский человек любит самые загогулистые думы? - медленно сказал прокурор вроде бы самому себе.
- Без этих дум человек гибнет, Юрий Артемьевич.
- Человек гибнет без хлеба, - усмехнулся Беспалов.
- Без хлеба гибнет тело.
- А пищи для души теперь хватает. Средства массовой информации любую душу ублажат.
Сигарета потухла. Рябинин хотел сказать, что она потухла, но прокурорские слова об информации и душе странно задели его какой-то несочетаемостью. Он всегда удивлялся...
Рябинин всегда удивлялся мыслям, мелькавшим вроде бы не в мозгу, а где-то глубже, когда думалось уже не словами, а какими-то блоками, в которых слились и те же слова, и целые образы, и четкие догадки, и еще что-то неясное, но очень верное; все это успевало в мгновение соединиться, поменяться местами и рассыпаться, и все-таки оставить в сознании мысль иногда ясновидящую, чаще неправильную - или оставить смутное ощущение, которое зачастую дороже мысли. Или ничего не оставить, прожив миг и для мига. Вот и теперь промелькнуло, исчезая...
...Информация и душа. Как деньги и любовь. Почему? Душе плевать на информацию. Информация для ума. Что же для души?..
Промелькнуло. Но осталась другая мысль, вызревшая на страницах его дневника:
- Человек, живущий без смысла, должен бы сразу умереть. Не от старости, не от болезней, не в автомобильной катастрофе, не в самоубийстве... Должен просто умереть, тихо и безболезненно, как отмереть.
- От чего умереть-то?
- От бессмысленности своего существования.
- Тогда знаете сколько бы людей отмерло? - опять усмехнулся прокурор, и опять усмехнулся к месту, потому что Рябинин ничего не мог передать сверх мысли, сухой, как прутик. А в дневнике ведь было убедительно.
- Но жизнь без смысла - для чего она?
- Сергей Георгиевич, - оживился вдруг Беспалов, заметил погасшую сигарету и зажег ее. - Вы детство помните?
- Угу, - буркнул Рябинин, еще не зная, куда повернет прокурор.
- Думаю, в детстве вы и не подозревали о смысле жизни. Ели мороженое, бегали в кино, читали книжки... Чудесное время! Хоть и бессмысленное. А?
- Нет, осмысленное. Каждый ребенок знает смысл своей жизни и думает о нем чаще, чем принято считать.
- Какой же?
- Стать взрослым.
Прокурор схватил подбородок и затеребил его, уставившись на следователя отрешенным взглядом. Бедная сигарета опять тухла, тесемочка дыма тоньшала на глазах. Бедная сигарета не догадывалась, что гореть ей не обязательно и ее чахлый дымок лишь повод, без которого прокурор стеснялся зайти к подчиненному. Зашел покурить - каждому понятно. А зашел поговорить... О чем? Уж не ищет ли смысл жизни? Уж не тот ли самый, который искали старомодные литературные герои, а теперь его искать так же смешно, как ездить в карете?
- Юрий Артемьевич, да неужели вы оправдываете животное существование? удивился Рябинин.
- Не оправдываю, а размышляю об этом вместе с вами, - ответил прокурор.
И з д н е в н и к а с л е д о в а т е л я. А может быть, Юрий Артемьевич и прав? Может, весь смысл жизни остался там, в детстве?
Бывало, выскочишь из дому, на траву, на воду, на ветер, на простор... Боже, какая свобода - сейчас взмахнешь руками и полетишь. Нет ни мыслей, ни забот. Ничего о жизни не знаешь и знать не хочешь. Ничего не понимаешь, но все чувствуешь - телом, каждой клеткой. Живешь, да так живешь, как больше никогда жить не будешь. Как жеребенок или как воробей. Как уготовила нам природа. Естественно. Вот-вот, естественно! Ведь так живут дети, животные, птицы. Так живут травы, деревья, цветы... Может, настоящая жизнь - это жизнь естественная?
Не потому ли...
Берем рюкзаки и уходим в лес и в горы. Отправляемся плавать на кораблях, лодках, плотах... Любим зверей. Смотрим на парящих птиц, набирая в грудь воздух и неосознанно шевеля лопатками. И грустим, вспоминая детство, грустим самой сильной грустью.
Не потому ли, что тоскуем об истинной и утерянной жизни - естественной?
В еще не подсохшем скверике, который люди обходили панелями, сидела женщина и бессмысленно перекладывала старомодную сумочку с колена на колено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23