— Я, когда тезке твоему Виктору Саулычу докладываю по телефону, называю Кадышева Сочинителем, а она, выходит, Сочинительница… Сам не знаю, в каких они отношениях. Наташа говорит — жена, но паспорта не видела. Сейчас без разницы, если он ее выгнал. Давай по порядку: заходишь ты к ней…
— Ну, если по порядку, то у этой сожительницы-сочинительницы — общага, клокотуша: бабье, все друг за. другом смотрят, кто к кому зашел да сколько пробыл.
И потом, она болеет, весь день дома. В общем, втихую обыскать квартиру невозможно. Секс исключается — она после операции, монтером одеться — без толку, мне же надо всю квартиру перевернуть. Ну я и придумал прибор голливудского профессора. Вы видели, как работает.
— Как работает, видел, а зачем — не понял. Ты фокусы ей показывал, что ли? — покривил душой Шишкин.
В общих чертах он уже догадался, зачем понадобилось чудо голливудского профессора, но хотел дать Виктору возможность блеснуть.
— Да нет, какие фокусы. У меня мама чуток подвинутая на геопатогенных зонах и всем таком прочем, — неохотно признался Виктор. — Вызывала на дом каких-то кликуш с проволочной рамкой, я и посмотрел, как работают. Для наших целей прикрытие отличное, хотя само по себе не впечатляет: ходит он с этой рамкой, сует везде нос… Психологически было бы оправдано, если бы клиент сам носил вещи к прибору. Только прибор должен быть стационарный, а то сидеть с этой рамкой и заставлять клиента бегать — еще хуже. Вот и все прикрытие, Никита Васильич: пришел я, поставил прибор и говорю: тащите все чужое, что есть в квартире, может, на нем отрицательная энергия…
— Так ты что же, заставил мадам Сочинительницу у себя самой обыск сделать?! — захохотал Шишкин. — Ну, молодец! А ты уверен, что она все показала?
— А почему нет? Она же поверила. То есть поначалу и в конце разговора была пассивная настороженность. Оно понятно, когда речь о деньгах зашла…
— И деньги за это взял?!
— С нее — нет. Но не могли же мы бесплатно оказывать услуги. Обработали соседей, тысчонку выгребли.
Ирине понравилось.
— Кому?
— Да пришлось взять одну сотрудницу из бухгалтерии, для прикрытия. Она беременная, — пояснил Виктор, в манере своего шефа не договаривая: женщина больше доверяет женщине, а беременной — вдвойне.
Интимные связи, а тем паче беременность сотрудниц входили в сферу внимания начальника отдела безопасности. Ирину из бухгалтерии он вспомнил мгновенно.
— Ты знаешь, чья она жена?!
Чоп ответил невозмутимым кукольным взглядом.
— Нет уж, вслух! — нажал Шишкин.
— Она жена Андрея Никитича Коломийца, следователя генпрокуратуры. В июне Коломиец задержал нашего Виктора Саулыча, в августе отпустил под подписку, в сентябре закрыл дело. Что характерно: тогда же, в сентябре, Ирина Игнатьевна Коломиец была зачислена в нашу бухгалтерию по указанию Виктора Саулыча, и с тех пор я ее трахаю.
— Она же на седьмом месяце, — механически заметил Шишкин, обдумывая новый расклад. А ну как его подчиненный трахал бухгалтершу тоже по указанию Виктора.
Сауловича?
— Тогда была на пятом, а я ей сделал справку, что на седьмом, чтобы в отпуск отправить… Это была моя личная инициатива, — уточнил Виктор. Он схватывал на лету! У Шишкина мелькнуло острое сожаление (которого Виктор, пожалуй, не понял бы), что такие мозги служат разбогатевшему завмагу, а не конторе — старому КГБ.
— Ну и зачем? — спросил Шишкин, предвидя ответ.
— А зачем Тарковский ей платит?.. Если прокурорские опять закопошатся, у нас будет болт на Коломийца.
Я хоть завтра уведу от него Ирину и заставлю ее дать показания на мужа.
«Или он заставит ее дать показания на тебя», — завертелось на языке у Шишкина, но шеф отдела безопасности смолчал. Сегодня Виктора надо было только хвалить.
— Ты говорил, что Сочинительница вам не доверяла, — напомнил Шишкин.
— Да, не доверяла, она вообще настороженная. Но был момент, когда мы хорошо к ней проломились. — Виктор положил на стол перед Шишкиным магнитофонную кассету. — Послушаете потом. Ответы выглядят искренне. Рассказали ей историю о женщине, которую муж бросил из-за порченых документов. Вы бы видели, как она кинулась шарить по шкафам! Нет, Никита Васильич, у нее этих компроматов быть не может. Точно.
— Ну а как ты думаешь, где они? — спросил Шишкин в обычной своей манере экзаменовать подчиненных и одновременно проверять себя.
— Дачу мы за эту неделю обшарили, — стал перечислять Виктор. — У жены, или кто она Кадышеву, ничего нет. В квартире рылся Есаулов и тоже ничего не нашел.
Но тут у меня одно соображение: если в квартире ничего нет, то почему Кадышев там сидит вторую неделю? За все время носа не высунул. Обеды ему соседка носит из ресторана.
— Значит… — поторопил Шишкин.
— Значит, если документы вообще у Кадышева, то они в квартире, а там Есаул обыскал все, кроме сейфа.
У него ключа не было и кода.
— Хорошо, — кивнул Шишкин. — Наши действия?
— А какие действия? Кадышев уже нервничает. Вчера выходил на рекогносцировку, типа погулять. Значит, в ближайшее время пойдет на прорыв с этими документами. Он же все понимает.
— Да, — сказал Шишкин. — То-то и странно: по подготовке — диверсант, костолом, а все понимает, как оперативник. Вообще с двойным дном этот сочинитель Кадышев… Только имеется тут одна тонкость, Витя: у нас нет времени ждать. Хозяин возвращается двадцать шестого. К тому времени документы должны быть у меня на столе.
— Это он приказал?
— Это я приказал. Тезка твой, Виктор наш Саулыч, повалявшись разок на нарах, решил прикупить депутатской неприкосновенности. Лезть в политику, имея за спиной шантажиста с компроматом, слишком неосторожно, а времени до выборов у Саулыча всего ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107