Успешно освоив бюджетные деньги, — рассмеялся Фонарев.
Официант, подошедший неслышной походкой вышколенной прислуги, расставил на столе закуски, налил в рюмки водку, наполнил стаканы минеральной водой.
— Я выйду на минуту, — сказал Фонарев. — Вернусь — и выпьем за успех нашего предприятия.
Он поднялся и прошел в конец зала. Именно на развившемся в последние годы простатите господина Фонарева, требовавшем частых отлучек в туалет, и строился весь расчет Беседина. Он, не мешкая, извлек из кармана пиджака солонку, точную копию стоявшей на столике, и щедро посыпал каким-то белым порошком корзиночку из заварного теста, начиненную пышным розовым муссом из лосося, приправленного хреном. Порошок смешался с нежным сметанным хреном.
Закуска Фонарева была готова к употреблению.
…Через три дня после обеда глава финансовой группы «Малко» господин Фонарев скончался в одной из лучших клиник города от острого менингоэнцефалита.
А еще через несколько дней Беседин встретился с руководителем одного из РУВД Санкт-Петербурга.
— Фонарь несколько раз приходил в сознание, — доложил Беседину крупный мужчина в форме полковника МВД. — Называл вашу фамилию. Упоминал совместный обед. На фоне общего бреда все это выглядело не вполне отчетливо. Тем не менее.
Медики выделили вирус из крови или откуда-то там еще. Вирус вызвал недоумение, поскольку сейчас совсем не сезон для клещевых энцефалитов… Приехали московские сыщики. Все же Фонарь — фигура достаточно заметная. Мне известно, что вас собираются вызвать в качестве свидетеля и постараются расколоть. Они это умеют, поверьте. И не заметите, как проболтаетесь. Сколько таких случаев было: приходит человек на допрос свидетелем, а выходит обвиняемым. И прямо в СИЗО. Думаю, вам нужно немедленно уехать на три-четыре месяца. Пока волна не откатит. Я буду отслеживать ситуацию и принимать все доступные мне меры.
…Беседин скинул капюшон. Дождь стихал. Да и ветер, кажется, успокаивался. Сердитая, бурая вода за кормой светлела, возвращалась к своему лазурному цвету.
Бывший председатель совета директоров Фонарев сделал все, что мог сделать. Создал империю «Малко», объединяющую нефтедобытчиков Сибири, транспортировку нефти через бескрайние российские просторы к западным границам и экспорт в страны Балтии. Тем не менее — ежегодно миллионы долларов уходили за отгрузку цистерн с российской нефтью на российские же суда в финских портах.
Кого ж такое положение дел могло устраивать. Теперь, когда вопрос об аренде участка земли под строительство порта в Ленинградской области был на слуху у всех, кто принимал соответствующие решения, — теперь пришла очередь Беседина руководить фирмой «Малко».
Он и стал новым председателем совета директоров.
И тут же, уже в новом качестве, выехал за границу. Выехал ненадолго.
Чтобы поправить пошатнувшееся здоровье.
Глава 4
«ГОРОД НИКОЛАЕВ, ФАРФОРОВЫЙ ЗАВОД…»
Быстро расстелив серые простыни, Санек забрался на верхнюю полку.
— Эй, земеля, — окликнул его морячок, оказавшийся напротив, — присоединяйся к нам!
Морячок сидел в компании тех самых парней, с которыми недавно едва не подрался. На столике позвякивали в такт перестуку колес две бутылки водки, на газете была разложена закуска. Компания мирно выпивала, словно и не было между ними никакой стычки.
— Нет, — отозвался Санек, — спасибо за приглашение, я спать хочу.
— Да рано еще спать. Может, красавица твоя с нами посидит?
Лелька слабо мотнула головой, отказываясь от приглашения. Она лежала на низшей полке поверх одеяла и смотрела пустыми глазами в окно.
— Да мы с поезда на поезд, устали, — объяснил Санек.
Лишь бы отвязались уже, дали людям отдохнуть!
— Ну как знаете, — действительно отвязался морячок, отвернулся к собутыльникам.
Санек радостно ощущал в себе прилив легкого парения. Если быть честным, особого кайфа он уже не ловил. Но и жить без наркотиков не мог. Они нужны были постоянно, чтобы избавить организм от мучительной, изнуряющей ломки. Вот Лельке хорошо. Она на игле не так давно. Еще балдеет, плесень, любовно подумал он о подруге.
Они познакомились в Староподольске. Санек приехал в город после службы в армии погостить к приятелю, Лелька прикатила к матери из Москвы. Что-то у нее в столице не сложилось. Была замужем. Мужик не то помер, не то убили. Санек подробностей не знал. Познакомились вполне тривиально — на танцах. Саня помнил, как сразу выделил из группы впорхнувших в Дом культуры девиц маленькую девушку, почти девочку, с легкими льняными волосами и голубыми глазищами в пол-лица.
Этакая Дюймовочка.
Мамаша-то Лелькина против него была настроена. Чуяла, неладно с ним что-то. Пришлось забрать красивую и увезти в свой город Николаев, фарфоровый завод. Это песня такая есть: «Город Николаев, фарфоровый завод. Там живет девчоночка, двадцать первый год. С вами, мальчишечки, с вами пропадешь, с вами, негодяями, на каторгу пойдешь…» Санек осекся, сообразив, что напевает вслух.
Вот Лелька хорошо эту песню поет.
Да. Пожили пару месяцев у его мамаши. Та тоже взъерепенилась: чего на шее сидите? А где еще сидеть? В конторе какой-нибудь? Так все места давно заняты. Грузчиком в порт идти? Это сколько здоровья надо иметь? Попробуй под ширевом погрузи чего-нибудь. Смешно. А мамаше было не смешно. Особенно после того, как Санек ее кольцо обручальное загнал. Надо же человеку после армии погулять, поправить изломанную психику. А она давай орать: «Как ты мог? Это память об отце!» Подумаешь, память… Память, тебе не хочется покою-у. Нет, это сердцу не хочется покоя. Ну, не важно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84