— Меня как раз это касается! Этот детский сад посещает мой сын. И много других детей. Которые могли погибнуть, сложись обстоятельства по-другому. Мой подзащитный Чернов занимался собственным расследованием этого происшествия. Я позволю себе выдвинуть версию, что нападение на него во дворе его дома, приведшее к смерти одного из нападавших, — это нападение имело цель ликвидировать Чернова. И когда это не удалось, его ликвидировали в камере ИВС.
Почему? Не потому ли, что Чернов утверждал: массовые заболевания связаны с инфицированием людей чуть ли не брюшным тифом? Откуда он взялся, брюшной тиф?
Не война ведь. Работников пищеблока каждые три месяца обследуют. Чернов выяснил, что повар детского сада прошла очередное обследование за десять дней до происшествия. Так что же произошло? Чернов утверждал — ампула! Я побывала у заболевших воспитательниц. Они говорят о том же — в пищу попало содержимое некой ампулы. Но следователь эти показания как бы и не слышит. Не нужна лишняя головная боль? Легче списать вспышку на грязные руки исчезнувшей девушки?
Может, она потому и исчезла, что руки у нее были чистые? Кто мог иметь отношение к устранению Чернова? Тот кто переместил его из СИЗО в изолятор временного содержания. Значит, это было кому-нибудь нужно! А прокуратура молча взирает на беспредел, творимый районной милицией.
— Вы… Да что вы себе позволяете?
— Не надо сверлить меня злобным взглядом. Я, знаете ли, будучи гособвинителем, к таким взглядам на процессах привыкла. Только тогда на меня так преступники смотрели. Не хочется думать, что прокурор района может оказаться в этой же связке. Вы что решили: следствие закончено — и забудьте?
Если вы думаете спустить это дело на тормозах, предупреждаю: не получится.
Материалы об этих происшествиях появятся в газете. В центральной прессе. У меня, видите ли, муж — журналист. Ваша доблестная районная милиция и так отличается в борьбе с мирным населением. Я читала публикации. Думаю, если появятся новые, сюда очень скоро приедут представители Генпрокуратуры. В порядке надзора. И за делом Кириллова, и за следствием по инфекционной вспышке в детском саду. А я постараюсь, чтобы это волнующее событие произошло как можно раньше.
Свиридов молчал, все так же бессмысленно передвигая по столу бумаги.
— А теперь, чтобы вы во мне не сомневались, прямо из вашего кабинета я позвоню главному прокурору Москвы Сергею Михайловичу Павлову.
Лена потянулась к телефону.
— Не надо, — процедил Свиридов.
Калинина поднялась и вышла из кабинета.
— Позвони Звереву. Пусть немедленно приедет, — приказал Свиридов в селектор своей верной Лизавете.
Зверев появился через полчаса.
— Приветствую. Что случилось? Зачем я так экстренно понадобился? — с неудовольствием в голосе осведомился Алексей Васильевич.
— Читайте, — буркнул Свиридов, протянув ему через стол листки с машинописным текстом.
Зверев надел очки, углубился в чтение. Конец документа он прочитал вслух:
— "…На основании изложенного, руководствуясь статьей 200 УПК РСФСР…
Прошу: постановление от 22.06.99 г. о прекращении уголовного дела в отношении Кириллова Н. Г. по факту производства им выстрела, приведшего к смерти Чернова Л.П., по ст. 5 п. 2 УПК РСФСР отменить как вынесенное по недостаточно проверенным материалам; одновременно с отменой постановления следователя о прекращении уголовного дела указать на необходимость производства следственных действий, о которых ставится вопрос в настоящей жалобе.
Адвокат Е. А. Калинина".
— Это как понимать? — снял очки полковник.
— Так и понимать.
— Кто такая Калинина?
— Там же написано — адвокат! — рявкнул вдруг Свиридов.
Повисло молчание.
— Это кто же тебя, голубь, до такого состояния довел? — ласково спросил Зверев.
— Вы на каком основании мне тыкаете? — взревел прокурор. — Вы что себе позволяете? Я…
— Ты вспомни лучше, сколько взял с меня за это дело, — задушевно посоветовал Зверев.
— Не имеете права! Я на вас в суд за клевету!..
— Ладно. Ты… То есть вы. Вы мне одно скажите: чем вас эта Калинина так напугала? Я что-то про такого адвоката не слышал. Как ее звать-то?
— Звать ее — Елена Андреевна. Бывший прокурор. Работала в Московской городской прокуратуре. Сохранила связи с бывшими коллегами. В том числе в Генеральной прокуратуре. Можете не затруднять себя проверкой этих сведений — я навел справки.
— Ну и что? Это она в Москве прокурором была. А здесь, как говорится в анекдоте, вот вам еще и кепочка.
— Это вы после будете анекдоты рассказывать! Когда закончится следствие в отношении вашего подчиненного, которое будет идти в установленном законом порядке. Если, конечно, вам будет весело. Если не обнаружится, что Чернова устранили умышленно!
— Что-о? — взревел Зверев.
— То! Между прочим, у этой Калининой сын посещает тот самый детский сад, где были массовые заболевания. И где работала умершая жена Чернова. Вот такая вот загогулина! Лично я с этой бабой связываться не намерен. Ставлю вас в известность, что сейчас же подготовлю постановление о возобновлении производства по делу Кириллова.
— Ох, зря вы со мной так, товарищ прокурор. Евгений Юрьевич Беседин…
— Ваш покровитель далеко! Гораздо дальше, чем Генпрокуратура! Все! Не смею больше задерживать. Пока…
Зверев посмотрел на прокурора тяжелым взглядом, поднялся.
— Пожалеешь! — уже в дверях бросил он. Свиридов ослабил узел галстука.
Надоело! Осточертело! Вся эта нищая продажная жизнь осточертела! Он открыл сейф, достал початую бутылку зверевского самогона, плеснул полстакана и залпом выпил.
* * *
…Зверев вышел от прокурора в самом дурном расположении духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84