Глава первая. Барков. Воспоминания.
"Скрип, скрип", - скрипят уключины. "Плюх, плюх", - шлепают по водной глади весла, черпая искрящиеся солнечные блики. Я, дурачась, раскачиваю лодку. "Дима, прекрати! Утонем!" - кричит она, разыгрывая испуг. Она, Ирина Шахова, первая красавица нашего курса сидит на корме в светло-зеленом легком платье, гармонирующим с цветом её прекрасных глаз.
"Я тебя люблю-у-у!" - кричу я что есть мочи, не в силах сдерживать клокочущую в груди радость.
"Я тебя то-оже-е!" - кричит она в ответ и смеется.
И звуки наших голосов, ударившись о прибрежные скалы, возвращаются тихим и ласковым эхо: "У-у-у... Ие-е-е!" Как хорошо! Как замечательно жить на белом свете, каждой клеткой своего молодого тела ощущать сопричастность к чему-то большому, великому, любить и быть любимым! Хмельная любовь, соеденив наши сердца, уносила нас в прекрасное будущее, наполненное счастьем и смыслом. Там к нашим услугам были лучшие роли в театре и кино, там мы были известны и почитаемы. Но как говорил Александр Сергеевич: "Мечтам и годам нет возврата". Вот именно. Все когда-нибудь заканчивается.
Перед окончанием училища Ирина сказала:
- Дима, меня утвердили на главную роль в кино! - Глаза у неё были испуганными и восторженными одновременно.
- Шутишь?! - не поверил я.
- Нет, правда. Мне Светка Молчанова сказала, что режиссер Туманов ищет актрису на главную роль. Вот я и решила попробовать. И... Представляешь?! Я такая обалдевшая! Все ещё никак не могу в это поверить.
- А что за фильм?
- "Человек не ко времени". Очень интересный сценарий.
- Почему же ты мне ничего не сказала? - спросил ревниво.
- Я даже маме ничего не сказала - боялась сглазит. Кстати, Туманов ещё не нашел актера на главную роль. Может быть попробуешь?
Тогда я ещё не знал, что это было началом конца. Конца всему.
Я решил воспользоваться советом Ирины и попробоваться на роль. Самого Туманова я не нашел - он уехал в заграничную командировку. Второй режиссер будущего фильма Хмельницкая Клара Иосифовна, занимавшаяся подбором актеров, полная, дебелая дама лет сорока долго заинтересованно меня рассматривала. Распросила - кто я таков и откуда? И лишь после этого сказала:
- Что ж, попробуйте, молодой человек. Чем черт не шутит. - И протянула мне тощую картонную папку. - Это сценарий. Просмотр будет через неделю в десять часов. Не опаздывайте. Владимир Ильич этого не любит.
Сценарий мне откровенно не понравился. Главный герой Игорь Храмцов, этакий современный князь Мышкин, то и дело попадал в абсурдные, а то и парадоксальные ситуации, над ним откровенно смеялись, издевались, но он будто ничего этого не замечал, не видел вопиющих коллизий современного мира, знай, долдонил свое: "Каждый человек добр по сути своей. Злых людей не бывает". В конце-концов даже самые отъявленные мерзавцы и злодеи к финалу поняли правоту Храмцова и решили жить по правде и по совести. Дремучая чушь! Я и Мышкина Достоевского с его слюнтяйством, смирением и христианской добродетелью никогда не воспринимал серьезно, считал неубедительным и самым неудачным образом гениального писателя. Но я не жил в том времени, мало что о нем знал, а потому допускал появление такого героя. Но когда он появляется в современном мире, то это уже даже не смешно, а глупо и пошло.
Но я добросовестно выучил монолог Храмцова, где он после очередного унижения размышляет о людях и природе добра, и в назначенное время был на киностудии. Кроме меня на пробу пришли ещё три актера. Среди них был и Денис Буянов, уже снявшийся в нескольких фильмах и ставший кумиром молоденьких и глупых барышень, считающих образцом мужских достоинств - гору мышц, ослепительную улыбку и полное отсутствие интеллекта. Буянов и был вызван первым. Он появился через двадцать минут, невозмутимый, улыбающейся и беспечно сказал:
- Полный облом. Да и хрен с ними! Меня Ленфильм пригласил сниматься в крутом фильме. Не то, что эта тягомотина.
Вторым вызвали меня. В среде актеров бытует мнение, что было два совершенно гениальных исполнения князя Мышкина. Это Яковлев - в кино, и Смоктуновский - на сцене БДТ. Яковлев играл открытого, доброго и порядочного человека, глубоко чувствующего боль других людей и скорбящего за их судьбы. Мышкин Смоктуновского вроде бы говорил те же самые слова, но у него всегда ощущалась какая-то недосказанность, создавалось впечатление, что он говорит одно, а думает нечто совсем другое. И это сближало его с окружающими персонажами, делало более жизненным и убедительным. Исполнение Смоктуновского мне более импонировало и я решил взять его на вооружение при прочтении монолога Храмцова.
Я вышел на небольшую ярко освещенную студийную площадку. Зал был затемнен и потому не было видно кто в нем находится.
- Мы вас слушаем, молодой человек, - раздался из угла красивый баритон.
И я начал читать:
- "Странные люди! Как же они не понимают, что оскорбляя и унижая меня, они прежде всего оскорбляют и унижают самих себя, свое человеческое достоинство..."
Мне казалось, что я совсем неплохо читал. Но не дослушав меня до конца, Туманов (а это был именно он) меня перебил:
- Спасибо! Вы свободны.
И я понял, что это, как сказал только-что Буянов, полный облом. Я сошел со сцены и у открытой двери несколько задержался и услышал, как Туманов раздражено спросил:
- Ты кого мне пригласила?!
- Вы неправы, Владимир Ильич. По-моему, он очень даже ничего.
- А, бездарь! Если в нем что и есть, так это смазливая физиономия.
Это был один из самых черных дней моей жизни, а Владимир Туманов стал самым злейшим врагом на всю оставшуюся жизнь. Но это были еще, что говориться, цветочки, ягодки ждали меня впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95