И огромная туша мастодонта, совершив красивейшее и изящнейшее по исполнению сальто-мортале всей своей массой обрушилась на стол. Тот не выдержал тяжести, ножки его разогнулись, он распластался на полу и стал походить на здоровущую черепаху. Только вместо черепашьей головы была ревущая, будто изюбр во время гона, голова фиксатого. Малыш наклонился и локтем ударил бугая в позвоничник чуть ниже шеи. Рев сразу перешел в бессвязное бормотание, означавшее, что фиксатый потерял всякий интерес к происходящему.
Приятель Свиста, мой давний клиент, которого я так и не вспомнил, следил за происходящим с открытым ртом и никак не мог врубиться - что же, в натуре, произошло, почему кореш лежит на полу, как последний фраер и все такое?
Малыш повернулся к нему и спросил:
- Ты тоже хочешь?
- Не, не хочу, - откровенно признался тот, трусливо прядя ушами и отступая.
- Тогда пошел вон.
- Ага. Понял, - подхалимски осклабился тот и, повернувшись, позорно бежал с поля боя.
А Гундявый мучился переживаниями, будто согрешившая монашка угрызением совести, смотрел на Малыша, как кролик - на удава, понимая, что ничего хорошего ему от того ждать не приходится. Он хотел было последовать примеру моего бывшего клиента, но его подвели ноги, напрочь отказав слушаться. И теперь он стоял жалкий, гнусный, противный, как живой памятник-назидание всем стукачам на свете, и обреченно ждал своей участи.
- А что с этим делать, босс? - спросил Роман, кивнув на Гундявого.
- Бери с собой, Малыш. Он нам ещё понадобится, - ответил я, вставая. Повернулся к Тяте. - Извини, Шурик, за порушенный вечер. Но, видит Бог, ни мы в этом виноваты.
- Да кто ж знал, в натуре, - ответил тот ошарашенно, будто извиняясь за случившееся.
- Впредь будешь более разборчив в выборе знакомств.
- Это конечно, - согласился Тятя.
- Ну, будь здоров и не кашляй!
- Покедова.
Шилов сграбастал Гундявого, сунул его под мышку и направлися к выходу. Тот, не оказывал ни малейшего сопротивления. Я направился вслед за ними, сопровождаемый хмурыми, злобными, одобрительными, снисходительными и прочими взглядами завсегдатаев бара.
Роман бросил Гундявого, будто баласт, на заднее сидение "Мутанта", сел рядом. Я завел мотор и мы медленно покатили в сторону Оби. Выехав на Большевистскую, направил своего "динозавра" прочь из города. Минуты через три раздался жалкий, обеспокоенный голос Гундявого:
- Что вы хотите со мной сделать?
- Как что?! - очень я "удивился" самой постановки подобного вопроса. Башку открутим и в Обь. По-моему - это будет справедливо. Как ты считаешь, Малыш?
- Очень даже справедливо, босс.
- Нет-нет, вы этого не можете! - жалобно захныкал Гундявый.
- Еще как можем. Такова участь всех стукачей и предателей. А ты считаешь, что за свое паскудство заслуживаешь иной участи? Если это так, то спешу заверить - ты глубоко ошибаешься и Малыш очень скоро тебе это докажет.
- Не надо, прошу вас! - захлюпал носом наш "герой", давясь соплями. У меня мама... Она этого не переживет!
- Мама! - передразнил я его. - Ты никак нас разжалобить хочешь? Не выйдет. Что же ты, негодник, о маме не вспомнил, когда закладывал нас этим плохишам? Нет, за все отвечать надо. Иначе в мире будет такой бардак, что ни приведи Господи. Я правильно говорю, Малыш?
- Точняк, босс! - радостно подтвердил Шилов. - Да я ему, гаду, сейчас башку откручу. Тут и делов-то. - Он потянулся ручищами к шее Гундявого.
- Не надо! - благим матом заорал тот и забился в истерике. - Простите меня! Я больше не буду!
После небольшой паузы, во время которой Роман уже обхватил голову несчастного Гундявого пальцами, будто стальным обручем и был готов "исполнить" справделивый приговор, я его остановил.
- Погоди чуток, Малыш. Не отнимай у него права на последнее слово. И что же ты нам скажешь, Гуднявый, прежде чем покинуть этот бренный мир? Стыдно ли тебе за свое паскудство?
- Стыдно! - обливаясь горючими слезами, совсем упавшим голосом проговорил он, отчаявшись разжалобить наши каменные сердца.
- И тебя жжет позор?
- Жжет, - кивнул он. И сделал последнюю попытку: - Простите меня, кореша, а?!
- Это хорошо, что жжет. Значит и в тебе осталось ещё что-то человеческое. Поэтому не могу отказать тебе в последнем шансе надежды.
- Спасибо! - униженно поблагодарил Гундявый и верноподданнически добавил: - Я все, что могу. Все, что прикажите. Падлой буду! Верьте мне, кореша!
- Поживем - увидим, - философски изрек я. - Ты должен честно и прямодушно рассказать нам все, что нас интересует. Иначе... Ох, Валя, я даже боюсь подумать, что может быть иначе.
- Я готов, - тут же заявил Гундявый и даже перестал плакать.
Я понял, что клиент дозрел окончательно и пора приниматься за дело, ради которого собственно и был сооружен весь этот минитеатр. Остановил "Мутанта", нажал на кнопку встроенного в приборную доску диктофона.
- Итак, первый вопрос: о каком ноже говорил Тятя?
- Ну, был у меня. Я ему показывал.
- Что за нож? Как он выглядел?
- Здоровый такой тесак. Охотничий. Красивый.
- С наборной ручкой из цветной пластмассы?
- Ну.
Я достал фотографию ножа, показал её Гундявому.
- Такой?
- Точно! - удивился он. - Тот самый.
- Где ты его взял?
- У Шкилета за бутылку купил.
- Виталия Попова?
- Ну.
- Когда?
- Да с месяц тому назад. А может и больше. Он, сволота, в запое был. Вот нож и того, за бутылку.
- Что ты с этим ножом сделал?
Лицо Гундявого напряглось, стало землистым, нехорошим.
- Потерял я его, в натуре, - глухо проговорил он, отводя взгляд.
Он беспадонно врал. Это было видно невооруженным взглядом. Да он и не пытался этого скрыть.
- Ты что же, скотина, нам лапшу на уши вешаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95