! - вновь завозникал я. - Я тебе ни какой-нибудь мелкий шушера, гопник, чтобы надо мной... Поняла?
- Никакого ствола после него не осталось, - сказала она равнодушно.
- Гонишь?
- Больно надо.
- Вот, блин! Где же мне достать "пушку"? Может быть у тебя есть кореша, кто мог бы продать?
- Откуда. Я с такими не вожусь, - ответила она неуверенно.
- Да, плохи мои дела! - сокрушенно вздохнул я и будто случайно положил ей руку на бедро. Она сделал вид, что не заметила этого. Бедро было твердое, будто панцирь черепахи. Рука моя, окончательно обнаглев, стала массировать ей ляжку. Оксана усмехнулась и сказала одобрительно:
- А ты шустрый панишка!
- Будешь тут, когда столько лет живой бабы не видел. А ты такая крутая. что аж слюнки текут, в натуре. Ты где квасишь?
- В каком смысле?
- В самом прямом. Где культурно отдыхаешь? В смыле - оттянуться и забыться. Душа жаждет праздника! Поняла?
- В основном здесь, в ресторане, - она кивнула в сторону здания вокзала.
- Ты завтра не в поздке?
- Нет. Я сегодня только вернулась.
- Заметано. Завтра в восемь ноль ноль я приглашаю тебя в ресторан. "Зацелую допьяна, изомну, как цвет!" Эх, дадим по газам!
- Шустрила! - рассмеялась она, а глаза её стали многообещающими. - Я не против. У тебя человеческое-то имя есть?
- Ах, да, - спохватился я. Вскочил и, галантно поклонившись, взял её руку и поцеловал. - Разрешите представиться, мадам! Жора.
- Георгий что ли?
- Нет. Егор.
- Очень приятно было с тобой, Егор, познакомиться! - Она перехватила мою руку и так её жиманула, что я едва на эту самую не сел от неожиданности и боли. Ни хрена себе! Вот это девушка, да?! Кажется я слишком разухарился: "Изомну, как цвет!" Эта так изомнет, что имя свое забудешь. Определенно. Нет, не хотел бы я остаться с ней один на один в темной комнате. Последствия могут быть непредсказуемыми.
- А ты ничего, Егор. Подходящий! - одробрительно проговорила она, усмехнувшись. А это означало, что я прошел испытание пыткой и зачислен в её ухажеры.
И, глядя на нее, меня, вдруг, посетила такая шальная мысль, что моя интуиция прямо-таки задохнулась от восторга. А что если она и на этот раз окажется права? Хотелось бы в это верить.
Домой я летел на крыльях удачи. Сегодня я заслужил праздничий ужин. Еще как заслужил!
Глава восьмая: Иванов. Потрясяющее известие.
"Сто часов счастья. Разве этого мало?" - всплыли в сознини строчки из известного стихотворения. Странно. Разве счастья может быть много? Глупость. Последнее время я буквально купаюсь в нем. А хочется еще, ещё и еще. Кошмар какой-то! "Сережа, ты меня любишь?" - спрашивает она, на французский манер катая во рту "р". А у меня в груди твориться что-то такое, что готов тут лечь и умереть у её ног. Вот таким я стал с недавнего времени малохольным товарищем, в такие вот железные шоры взяла меня эта самая любовь. Влюбленный - явление уникальное и даже опасное для окружающих, так как невозможно предсказать его поведение. Он может стоически переносить адскую боль и заплакать от нечаянно брошенного грубого слова, может стремительно преодолевать огромные пространства, не ведая усталости, и бесконечно созерцать цветок ромашки, делая далеко идущие философские выводы. Часами без устали говорить, и не проронить ни единого слова до скончания дней своих. Он одинаково заряжен как на подвиг, так и на предательство. Здесь все зависит от побудительных мотивов и желания его возлюбленной. Ибо влюбленный сам себе не принадлежит. Влюбленный же следователь опасен вдвойне. Я бы даже сказал - социально опасен. Ему вверены судьбы многих людей, а он не хозяин даже собственной. Вот взять, к примеру, меня. А что вы улыбаетесь? Абсолютно не вижу никаких поводов для улыбок. Дело обстоит гораздо серьезнее, чем вы можете себе представить. Ага. Вот вы думаете, что я не совсем осознаю в какие жестокие игры мы ввязались? Прекрасно сознаю. Ну и что? Меня это даже не колышит. Думаете, не знаю, что наступила пора решительных действий, когда требуется концентрация всех жизненных ресурсов и мобилизация умстенных извилин? Знаю. Но вместо того, чтобы думать о деле, думаю о ней - своей возлюбленной. Вот сижу за столом, заваленном томами уголовного дела, и смотрю отсутствующим взглядом в пространство перед собой. И что же вы думаете я там вижу? Доказательства вины моих будущих обвиняемых? Как бы не так. Новые интересные версии по делу? Ничуть не бывало. А вижу я песчаный пляж, синее ласковое море и красивую белокурую девушку. Вот она смеется и машет мне рукой. Я улыбаюсь и машу ей в ответ. А теперь преставте себе эту картину и посмотрите на неё как бы со стороны. Сидит в кабинете великовозрастный дядя, облаченный в генеральский мундир, глупо улыбается и мажет привественно рукой. Представили? И что бы вы о таком господине подумали? Вряд ли что-нибудь для него утишительное. Верно?
В кабинет ко мне врывается Рокотов.
- Привет! Что у тебя с телефоном? С утра звоню, не могу дозвониться?
- Здравствуй, Володя! А что у меня может быть с телефоном? По-моему, у меня с телефоном все в порядке. - Смотрю на телефон и вижу, что телефонная трубка, вместо того, чтобы лежать на своем месте, лежит на тарелке с вчерашней недоеденной пиццей . Вот вам ещё одно доказательство того, наколько сильно я контужен этой самой любовью.
- Да, ты прав - с телефоном действительно того. Уборщица, наверное, говорю смущенно, возвращая трубку на место. И до того мне хорошо от этой своей рассеянности и безалаберности, до того хорошо, что рот непроизвольно начинает растягивать идиотская улыбка.
- Рокотов садится и долго сочувственно смотрит на меня, говорит:
- Да я - ладно. До тебя Москва не может дозвониться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106