Такой опытный контрразведчик, а вел себя, как сопливый пацан, право слово.
Понял состояние своего подчиненного и Сосновский. Рассматривал его, будто впервые видел. Фамилия такая, а сам сущий этот... Сущий кацап ага. Волос какой... Светлый какой. И нос картошкой. Какой же Варданян?... Смешалось все. Ничтожество. Как он с этим парнишкой?... Никак не ожидал... Впервые видел того... А ещё опытный. С пацаном не мог ага... Руки распускать и все такое. Нет, физические методы - это, конечно... Но здесь ни того... Бессилие это.
- Ну что скажешь? - спросил Сосновский неприязненно.
- Вы о чем, Виктор Ильич? - Лицо Варданяна сразу замкнулось, стало непроницаемым.
- Ишь ты - о чем... Да ты это... Проходи вот... Садись. Что об этом скажешь?
Варданян прошел к столу, сел в кресло. С ответом не спешил. Он очень боялся промахнуться и прослыть в глазах босса ещё большим дураком. А это было чревато осложнениями. Он и так с этим Снегиревым наломал дров.
- А что вы сами думаете, Виктор Ильич? - спросил осторожно.
- Это ты меня уже того... Допрашивать меня? А может тебе сразу эту... Сразу явку с повинной написать?
- Ну зачем же вы так, Виктор Ильич! - заискивающе проговорил шеф безопасности.
- А чего же зачем... Кто здесь кто? Кто здесь спрашивает ага, а кто, наоборот, - того?
- Извините... Мне он показался слишком несерьезным. Скоморох какой-то.
- Дурак ты, Алик Иванович. Потому и мысли у тебя того... Дурацикие ага... Он тебя как... Как не знаю кого как. А ты - скоморох. Сам ты ага. Кто он такой? Кто? Откуда?
- Так ведь я вам уже докладывал.
- Еще ага... Послушаю. Интересно.
- Особо опасный рецидивист. Последний раз сидел за вооруженный разбой. Вместе со Ступой совершили побег.
- Ступа - это кто? Это у Танина?
- Да. Он. Так вот, этот молодой замочил стражника.
- Как это? - поморщился Сосновский.
- В смысле - убил.
- Герой ага.
- Герой, - усмехнулся Вардянян.
- А почему он того... По латыни почему?
- Говорят, что его с четвертого курса юридического замели.
- Как это?
- В смысле - арестовали.
- А в каком он?... Институте в каком?... Учился ага?
- Я уточню, Виктор Ильич. А что, есть сомнения?
- Сомнения всегда того... Всегда должны. А у тебя в первую ага. Срочно напрявь человека.
- Куда, Виктор Ильич? - не понял шеф безопасности.
- В ниститут, дурак! - отчего-то разошлился Сосновский. - И фотографию. Пусть преподаватели... Посмотрят пусть. Узнают ага.
- Сделаем, Виктор Ильич! - бодро проговорил Варданян и, полагая, что разговор окончен, встал.
- Сиди ага... Я ещё не все того, - усадил его на место Сосновский. Ты вот ещё что... Ты за этим... Как его?
- Снегирев, - подсказал Варданян.
- Ага. Ты за ним... Что б каждый шаг... Понял?
- Сделам! - заверил босса шеф службы безопасности.
- А с кем он здесь... Из женщин... С кем?
- В смысле - с кем гужуется? - решил уточнить Варданян, чем вновь вызвал у босса раздражение. Поняв, что снова попал впросак, тут же поправился: - В смысле его любовницы?
- Да, - кивнул Сосновский.
- Окунева Майя Павловна.
- Это какая?
- У неё обувной магазин на Комсомольском. Такая красивая, фигуристая. Венера, словом.
- О ней - тоже. Все о ней ага... На кого работает и все такое.
- Хорошо, Виктор Ильич. Все будет в полном порядке. Не сомневайтесь.
- А мне что... Это ты должен ага... Ладно, ступай, дружок. Работай давай.
После ухода Варданяна Виктор Ильич долго соображал, что же ему ещё сделать. Голова была тяжелой. Мысли - вялыми. Глаза - беспокойными. Устал. Совсем того... Совсем расклеился. Усталость эта не та, что отдохнул и все тут. Она долго ага, годы, можно сказать... Копилась долго. Дураки вокруг... Ничего сами... Все он... Тревожно как-то в груди. Ничего не того... Ничего не радует. Такая эта... Апатия такая. Некстати вспомнился ночной гость. А может, правда он того... Существует? И Бог, и все такое?... Нет-нет, не может этого... не должно. Зачем же тогда вдалбливали?... Столько лет вдалбливали. Не дураки же они, эти... Как их? Марксисты-материалисты. Нет, не дураки ага. С другой стороны, Достоевский, к примеру, тоже ни того... А он всему этому верил. А вдруг, правда все? Вдруг, есть там что-то?
Настороение у Виктора Ильича окончательно испортилось, потому как лучше, чем кто-нибудь знал, что Там его не ждет ничего хорошего. Маленькие черные глазки его сузились, стали ещё более тревожными и печальными. А потом загорелись злостью.
"Это инчего ага я ещё здесь того попомнят ещё с кем связываться дураки они ещё умоются кровью умоются я ещё страну эту дурацкую эту на дыбы ага ещё узнают Сосновского!" - подумал он, вставая. Работать совсем расхотелось.
А ночью во сне к нему вновь приходил страшный гость и требовал, чтобы Сосновский пошел с ним. Виктор Ильич горько плакал, умолял его повременить, но тот был непреклонен. Проснулся Сосновский со страшным криком, весь в липком поту, напугав до полусмерти жену.
Когда же все это того?... Измялся совсем ага. Страшно. Холодно. Одиноко. Дураки все! Умереть что ли?... Многие бы того... Обрадовались бы многие. Не дождутся ага... Он ещё того... Еще покажет... Им покажет ага... Еще пожалеют... Очень пожалеют.
А в окне раскачивался тонкий и хилый серпик луны. Нет, это не она того... Это ветки ага... Дерева ветки. Разрослись. Это они... А такое впечатление, что она... луна.
Конец первой книги
Книга вторая: Начало конца.
Часть первая: Достойный прием.
Глава первая. Командировка.
Если быть до конца честным, то Владиславу Юрьевичу Леоньеву этот Иванов сразу не показался. Нет, определенный шарм у него конечно есть, кто спорит. Впечатляет. А Светлана... О, Светлана! А Светлана тем более. При воспоминании о девушке большое сердце Владислава Юрьевича стало беспокоится, стучать гулко и призывно, как Герценский колокол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106