" Он уже яро ненавидел этого симпатичного следователя с насмешливым взглядом и, чтобы скрыт овладевшие им чувства, старался не смотреть на Ива нова.
- Нет. У меня там, - Катаев вяло махнул рукой направлении двери, никого нет.
- А я вам вот так взял и поверил, да? - весел рассмеялся следователь.
Семена Борисовича уже шатало от усталости. Был лишь одно желание поскорее вернуться в барак упасть на койку и отдохнуть часок-другой, расслабиться. Не было уже никаких сил отвечать. И он про молчал.
Иванов, наблюдавший за Катаевым, понял: клиент созрел настолько, что пора было приступать к делу.
- Неужели и с Добрецовым не переписываетесь?
От этого вопроса глаза Катаева сделались совершенно дикими, лицо пошло красными пятнами, а и горла теперь раздавался непрерывный клекот, мешавший говорить. Вопрос сильно его напугал. Он пре красно понимал, чем он может для него обернуться За Добрецовым стоят такие силы, что одного слова достаточно, чтобы в момент перейти в мир теней и символов. Что же делать? Что делать?! Может быть разыграть душевное расстройство? Нет, это не вариант. Иванов с ходу его расколет. Тот еще жук! Это только усугубит положение. Но надо же что-то ответить. Пауза и так слишком затянулась.
И изо рта Катаева сплошным потоком полились междометия и обрывки слов, составить фразу из которых не было никакой возможности:
- А... Я... Заче... И вооб... Обижае... Он... Я... Его... И вообще.
Иванов весело рассмеялся:
- Не надо, милейший, косить под идиота. Вам это не к лицу. И потом, в вашем возрасте это небезопасно. Могут быть спайки кишечника, несварение желудка и тому подобное. А потому советую поберечь здоровье и говорить правду.
- Но я действительно не того и вообще, - захныкал Катаев. - За что вы меня так обижаете, за что мучите? Какой еще... Как вы сказали его фамилия?
Иванов несколько удивился, что противник до сих пор не выбросил белый флаг и не потерял способность к сопротивлению. Видно, велик его страх перед Добрецовым. Очень велик. Однако пора его дожимать.
Он погрозил Катаеву пальцем.
- Экий вы хитрован, Семен Борисович. Не знает он, видите ли, своего босса. Не надобно со мной так. Я ведь могу и обидеться.
- Да что вы такое говорите, Сергей Иванович! - канючил зек со смешной кличкой Зяма. - Господи! Какой босс? Какой босс?! О чем вы такое и вообще? Неужели вам доставляет удовольствие мучить пожилого человека? Господь вам этого не простит, Сергей
Иванович. А еще говорили, что вы человек добрый и справедливый.
Иванов, не скрывая, потешался над неумелым актерством. Ну очень смешной зек. Обхохочешься. Он закурил. Встал. Прошелся по комнате, наблюдая за Катаевым. У того по красной жирной шее текли струйки пота. Похоже, он израсходовал свои последние резервы, пытаясь убедить следователя в своей непричастности к происходящему.
- Я вижу, что вам здесь очень нравится, Семен Борисович? Что, решили остатки жизни прожить в колонии? Одобряю. И то верно, к чему маяться на свободе в поисках хлеба насущного, когда здесь и накормят, и напоят, и спать по сигналу уложат. Все правильно. Даже лагерная роба вам к лицу.
Остатки мужества покинули Катаева, и он расплакался.
- Что вам от меня нужно?!
- Как ни смешно это прозвучит, но правды, Семен Борисович. И ничего, кроме правды.
- О Добрецове?
- О нем, родном. О нем.
- Хорошо, - обреченно кивнул Катаев, хлюпая носом. - Но только я мало что знаю.
- Зачем же вы так, Семен Борисович? Нехорошо? Несолидно. А вот он о вас много чего рассказал.
- Он обо мне, может быть, и знает, а вот я о нем - практически ничего.
- Где, когда и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
- Три с половиной года назад он объявился у меня в офисе. Наша фирма, кроме основной деятельности, пробавлялась еще и марафетом. Но так, по мелочи. Это, я думаю, вам известно не хуже меня.
- И что же Добрецов?
- Он заявил, что есть мнение поставить торговлю наркотиками на солидную основу. Я, естественно, в отказ - знать, мол, не знаю ни о каких наркотиках. Тогда он извлекает из "дипломата" папку, открывает, а там и видеопленка, и фотографии, и фальшивые фактуры, накладные, платежные поручения, которыми мы оформляли поступление сумм от реализации наркотиков. А сам с улыбкой говорит: "Если вы, Валентин Николаевич"... Я ведь тогда Сваловым был.
- Я знаю. Продолжайте.
- "Если, - говорит, - вы с нами откажетесь сотрудничать, то эта папка завтра же будет лежать на столе у прокурора области". Ну, я и согласился. А что оставалось делать? Поначалу они определили мне десять процентов от реализации наркотиков, через год снизили их до пяти, а потом наложили лапу и на деятельность всей фирмы. Так-то вот. Я стал у них вроде штатного служащего.
- А вы уверены, что Добрецов представлял чьи-то интересы?
- Убежден. Да он и сам это никогда не скрывал, даже подчеркивал.
- Вы никогда никого из них не видели?
- Никогда. Конспирация у них на высшем уровне.
- И даже не догадывались, кто бы это мог быть?
- Нет, не знаю. Может быть, и вы. Трудно понять, кто на кого работает. Сейчас все живут по принципу: не объе... не обманешь - не проживешь.
- Вы это серьезно?
- Абсолютно. Вот вы недавно говорили, что отстаиваете государственные интересы и все такое прочее. Но только это, Сергей Иванович, лукавство, красивые слова, не более. Ни за что не поверю, что вы не ищете своей выгоды, своего интереса. Получить, к примеру, генеральский мундир или что-то еще.
- Я его уже получил.
- Вот как! Поздравляю! Нет, человек так устроен, что своя рубашка ему всегда будет ближе к телу.
- Да вы, батенька, философ, - усмехнулся Иванов - Скажите, кто еще из деловых работал на Добрецова и компанию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112