— Не ври! — строго сказала она. — Почему в последнее время ты все от меня скрываешь?
— Потому, что тебе, в твоем положении, нельзя волноваться, — ответил я.
— Много ты знаешь, — проворчала она. — От неведения я лишь больше расстраиваюсь.
Может быть она и права. По себе знаю — нет ничего хуже состояния глупой мартышки, когда видишь, что что-то происходит, но не можешь понять, что именно.
— Диму Беркутова похитили.
— Да ты что! — выдохнула она и медленно опустилась на диван. — Вот сволочи! Когда это случилось?
— С тобой все в порядке?! — не на шутку я встревожился.
— Все нормально.
— Какой нормально?! На тебе ж лица нет?! Бледная, как спирохет.
— Не говори глупостей! — У Светланы покраснели мочки ушей — первый признак её раздражения. — Ты ответишь наконец — когда это случилось?!
— Вчера вечером. Где-то в одиннадцатом часу.
— Кто-нибудь это видел?
— Какая теперь разница — видел, не видел?! Главное — его похитили и увезли в неизвестном направлении. Скорее все, в Москву через Волгоград.
— Для чего? Как ты считаешь?
— Володя полагает, чтобы оказать на нас давление.
— А ты?
— А я пока не определился. Интуитивно чувствую, что здесь что-то не то, а вот что именно, не могу пока ухватить… Ну, ладно, я побежал, а то и так опаздываю. А начальству опаздывать нехорошо. Ты Веру сама в садик отведешь?
— Я решила её пока не водить.
— Почему?
— Но все равно же я дома. И потом она не хочет.
— Ну, как знаешь. — Я поцеловал её в щеку. — А за Диму сильно не переживай. Он такой парень, что из любой ситуации выкрутиться.
— Представляю, что сейчас с его Светланой! Не хотела бы я оказаться на её месте.
— Я ты её знаешь?
— Конечно. Замечательная женщина!
— Все равно, замечательнее тебя никого быть не может! — сказал я убежденно.
— Тебе видней, — улыбнулась жена.
Уже за рабочим столом я ощутил в своей внешности какой-то беспорядок. Долго не мог понять в чем дело, В конце-концов до меня дошло — все дело в моих мыслях. После вчерашнего допроса Тушканчика и сегодняшнего сообщения Рокотова, они были всклокочены и стояли дыбом, трудно было понять — где какая. Непорядок! Мысли в голове должны быть тщательно причесаны, одна к одной. Лишь тогда есть шанс додуматься до чего-то путевого, а может и, чем черт не шутит, гениального. И я тут же принялся за этот нудный и мучительный процесс — причесывать мысли.
Итак, я вновь столкнулся с командой Сосновского и К, но уже на новом витке её развития. Когда у них не получилось захватить власть в стране с помощью криминалитета, они решили провести своих ставленников в верховную власть. И, как могли мы только-что убедиться, добились блестящих, я бы даже сказал, выдающихся результатов. Сейчас бороться с ними, что плвать против ветра. Если они не запугают, не дискредитируют, облив помоями через средства массовой информации, или не уничтожат нас с помощью омона, спецназа, внешней разведки, то направят на нас регулярные войска. Все в их власти. Как сказал один из моих подследственных: «Шутки, шутками, но ведь могут быть и дети». И он где-то прав. Здесь впору вставать в очередь за индивидуальной веревкой, а этому Иванову все не по чем, все шутит, юморист-затейник.
«Эй, эй, поосторожнее на поворотах! А то ведь могу и обидется, — тут же возникает мой постоянный оппонент Иванов.
«Испугал так, что у меня аж поджилки затряслись. Ага. И вообще, отвали, а? Без тебя тошно. Не видишь в какое дерьмо вляпались? Пора уже хонде хох и идти сдаваться».
«Не нуди, Сережа. Вытри сопли. Будь мужчиной.»
«Хорошо тебе оттуда критику наводить. Оказался бы на моем месте, я бы посмотрел, как ты тогда заговорил».
«Может быть ещё и окажусь, если увижу, что на тебя уже нельзя положиться».
«Какой ты сегодня умный и правильный. Умереть можно!»
«Я всегда был таким. Только тебе выгодно было представлять меня дураком, вот ты и старался».
«Может быть ты знаешь, что мне сейчас делать?»
«То же, что всегда — работать. Иной альтернативы у нас с тобой нет».
«Легко сказать!»
«Хватит ныть, Сережа! Не так страшен черт, как его малюют».
«Ты мне сейчас напоминаешь страуса-оптимиста. Сунул голову в песок и кричишь: „Все нормально, мужики! Я, лично, ничего страшного не вижу. Все зашибись!“
«Образно, — рассмеялся Иванов. — Очень образно! Это у тебя неплохо получается. Но только мне кажется, что ты слишком драматизируешь ситуацию».
«Ничего я не драматизирую».
«Нет драматизируешь. Наше дело правое».
«Слушай, Иванов, не надо мне тут гнать эту банальщину! Я ею в детстве накушался».
«Но только это так. А если иначе… Иначе мы все провалимся в тартарары, и правые, и виноватые, и герои, и негодяи.»
«Вот здесь с тобой можно, пожалуй, согласиться»,
«А если так, то ведь кто-то же должен попытаться изменить ситуацию. Почему мы с тобой должны стоять в стороне от этого дела? Может быть, Космос ждет от нас подвига?»
«Ну ты даешь! — рассмеялся я. — И вообще, ты сегодня какой-то другой».
«Какой — другой?»
«Ну, не знаю… Миролюбивый какой-то».
«А я так решил — хватит нам, путевым мужикам, спорить и выяснять отношения. Пора объединяться в один мощный, рязящий кулак и бить эту гидру Мафию, вкупе со змеей Коррупцией. Ты как, одобряешь?»
«Одобряю».
«Вот это я и хотел от тебя услышать. Ну, тогда я пошел?»
«Иди, Иванов, иди. И не просто иди, а иди ты…»
«Э-э! Больной, а не лечишься! Еще неизвестно кто из нас юморист-затейник, ага».
И этот зануда и пижон исчез. Нет, все же, что не говори, а путевый он мужик. Кондовый. И что мы с ним прежде постоянно цапались, все пытались выяснить, кто из нас главный? Он прав — не до выяснения сейчас отношений. Хонди хох!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98