На Клещихе он без особого труда отыскал склад, который занимала фирма «Болдырев и К». На этот раз ему повезло. Грузовая «Газель» Бориса Иванова как раз стояла под разгрузкой. Дежнева довольно точно его описала. Это был массивный, полноватый парень с грубым и довольно примитивным лицом. Короткая стрижка светло-рыжих волос обнажала могучую шею.
Вадим подошел, представился. Борис посмотрел на него долгим, тяжелым взглядом. Сказал недружелюбно:
— Зря, начальник, ноги бил. Я уже два года, как в завязке. Монтулю, как примерный пролетарий.
— Ты Геннадия Дежнева знал?
— Бумбараша-то? Знал. Корешили даже. А что? Он ведь недавно погиб в автоаварии?
— Я знаю. Скажи не для протокола — ты с ним осенью прошлого года случайно не ходил на дело?
— Я же сказал, что два года, как завязал! — возмутился Борис. — Правда, он мне не раз предлагал, но я его посылал подальше. И потом, я с ним вдрызг разругался.
— Из-за чего?
— А он, козел, Костю, младшего моего братана подбивал.
— Как ты об этом узнал?
— Зашел как-то рано утром к Косте в комнату, а он часы модерновые рассматривает. Увидел меня и шасть их под полдушку. «Откуда, — спрашиваю, — часы?» А он растерялся и говорит: «Мне Генка подарил». Ну, тут я ему и дал, и Генку, и часы, и все остальное. Признался щенок, что ходил с Бумбарашем на дело в гостиницу. Там и взял часы.
— В каком смысле — взял?
Спохватившись, что сболтнул лишнее, Борис густо покраснел, растерялся.
— Ты ж, начальник, говорил — не для протокола?
— Я и сейчас готов это подтвердить. Никаких правовых последствий ни для тебя, ни для твоего брата не будет. У меня другие задачи.
— Я тебе верю… Так вот, часы эти Костя украл из гостиничного номера.
— В какой гостинице?
— Кажется, «Сибирь». Точно. «Сибирь»,
— Когда это было?
— В смысле?
— Когда тебе брат все это рассказал?
— В прошлом году. Снег уже лежал.
Похоже, это был именно тот случай, который интересовал Вадима. Однако, кричать: «Ура!» и бить в литавры пока рано. надо все досконально проверить.
— Брат не говорил — в каком номере это было?
— Нет.
— И что было дальше?
— Дальше? Дальше я пошел к этому сучаре и начистил морду. Предупредил, что если он ещё будет к брату приставать, то отверну ему к хренам башку. Вот и все.
— Понятно. Послушай, Борис, а отчего у тебя кличка такая необычная?
— Вира-майна?
— Да?
— А это я ещё по малолетке на стройке мантулил и так мне понравились эти команды, что после этого я никогда не говорил — сесть, а только — майна, а встать — вира. Вот меня и прозвали Вира-майна.
После этого Сидельников вернулся на Ботанический жилмассив. Костя после непродолжительных запирательств, признался, что в конце октября прошлого года вместе с Геннадием Дежневым в номере 528 гостиницы «Сибирь» совершили кражу. Он стоял в коридоре, а Генка проник в номер. После Бумбараш отдал ему часы. Что было в номере он не видел. Бумбараш долго пас этого клиента, а когда тот спустился ресторан поужинать, обчистил номер.
Вадим помчался в гостиницу. Но там в самой категоричной форме отказались подтвердить факт кражи в октябре прошлого года в гостиничном номере 528 или в каком-либо другом. Во всяком случае, никто ни о какой краже им не заявлял.
В номере 528 с двадцатого по двадцать четвертое октября проживал коммерсант из Москвы Бодров Игорь Моисеевич, а с двадцать пятого октября по первое ноября журналист из Владивостока Вахрушев Юрий Алексеевич.
Глава восьмая: Бегство.
Утром Калюжного разбудил какой-то шум. Он прислушался. Шум доносился с лестничной площадки. Такое впечатление, будто там проводили какой-то митинг, либо собрание. Эдуард Васильевич посмотрел на часы. Половина восьмого. Пора вставать. И будто в подтверждение этому зазвенел будильник. Калюжный машинально нажал на кнопку будильника, встал, оделся и выглянул из квартиры. На лестничной площадке действительно было много возбужденных соседей, что-то громко и оживленно обсуждавших. Дверь двадцать шестой квартиры, где проживала пожилая чета Обнорских была полуоткрыта. Рядом с дверью стоял парень в форме сержанта милиции. И Эдуард Васильевич понял, что там что-то произошло.
— А я слышала ночью какой-то вскрик, но мне даже в голову не могло прийти ничего такого, — громко говорила соседка Калюжного Вера Антоновна Мякишева, конкретно не кому не обращаясь. У неё были всклокоченные химкой и крашенные в немыслимый почти огоньковый цвет волосы, а лицо из-за многочисленных пластических операций походило на натянутый пергамент. Поэтому Эдуард Васильпвич не мог сказать сколько же ей лет. Судя по её мужу, бывшему полковнику внутренней службы, умершему два года назад, никак не меньше шестидесяти. После смерти мужа Вера Антоновна вела довольно активный образ жизни — бегала по утрам трусцой, возглавляла домком и была в курсе всех событий в доме.
— Что случилось? — спросил Калюжный.
— Эдуард Васильевич! — воскликнула Мякишева. — Вы ведь ещё не в курсе! Обнорских убили! Представляете!
Новость была действительно потрясающей. Тем более, что Обнорские жили тихо, мирно, никогда ни с кем не ссорились. Александр Игоревич работал в Областном бюро судебных экспертиз, а Валентина Михайловна была на пенсии. Кому они помешали? Непонятно.
— Эдуард Васильевич, а вы ночью ничего не слышали? — спросила Вера Антоновна.
— Нет, не слышал. А кто это обнаружил?
— Я, — выступила вперед баба Варя из двадцать пятой квартиры. — Я рано встала и в шесть часов решила вынести мусор. Выхожу, а у Обнорских дверь полуоткрыта. В чем, думаю, дело? Прошла в квартиру, а там… Господи! За что их так?! Я сразу звонить в милицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98