Обоим лет по тридцать пять — сорок.
— А какие-нибудь особые приметы заметил?
— В каком смысле?
— Ну шрамы, родимые пятна или что-то еще?
— Да. У высокого на верхней губе довольно заметный шрам.
Я готов был расцеловать Веню. Он оправдал мои надежды — стал классным агентом. Рэс ипса лёквитур (дело говорит само за себя). Я даже содрогнулся при мысли, что Веня мог оказаться в нужное время не в нужном месте. Последствия могли быть роковыми.
Информация была настолько ценной и «горящей», что я тут же позабыл о своем желужке, попрощался с Веней, побежал к телефонной будке, позвонил по знакому номеру телефона и, услышав в трубке знакомый голос, сказал:
— Мария Ивановна, серьезно заболел дядя Митя. Необходима срочная операция, а у нас нет нужной суммы. Вы не поможете?
— Позвоните часика через два, что-нибудь сообразим, — ответила Мария Ивановна.
После этого я зашел в ресторан и плотно пообедал. Затем стал слоняться по улицам, размышляя над полученной информацией Вени. Значит, Иванов вышел на что-то очень серьезное, если мой первый хозяин Танин решился на терракт. Решал конечно не он, а Сосновский. Танину поручено лишь его организовать. Следовательно, дела у наших оппонентов не так хороши, как им хотелось бы. Факт. И это радовало. Карфаген должен быть разрушен. И он будет разрушен, чего бы это нам не стоило. Недавно я размышлял о сути бытия и всем прочем. (Автор, кажется, пересмотрел свое ко мне отношение). А чтобы стало с миром, не будь ивановых, рокотовых, сидельниковых? К ним с недавнего временя я с полной увереннностью могу отнести и себя. Со всей определенностью можно сказать, что мир бы давно погиб, захлебнувшись в собственном дерьме. Может быть, не совсем изящно сказано, зато — точно. Но вот что мне кажется странным — при всем могуществе дьявола, он никак не может с нами справиться. Почему? Не означает ли это, что мы находятся под чьей-то защитой? Бога? Нет. Бог со своей слюнтяйской добродетелью давно проиграл битву с дьяволом. Мы находятся под защитой самого Создателя, который и затеял всю эту катавасию под названием жизнь, как мы её себе представляем. А представляем мы лишь крохотную вершину айсберга. Все остальное сокрыто от нас под огромными толщами воды. А если это так, то у господ сосновских никогда ничего не получится. В конечном итоге на их пути обязательно встанут ивановы. Так было и так будет.
Вот такие странные мысли были мне навеяны прогулкой по шумным и многолюдным улицам столицы. Слышал бы меня тот хомо беспечный, каким я был ещё полтора года назад. Вот бы посмеялся. Но, как говорится — тэмпора мутантур эт нос мутамур ин иллис (времена меняются, и мы меняемся с ними). И как сказал Овидий: "Ут дэсинт вирэс, тамэн эст ляуданда волюнтас (пусть не хватает сил, все же желание действовать заслуживает похвалы). Вот именно. На том стоим и стоять будем! Иначе нельзя. Дорогу осилит идущий.
Через два часа я уже был на конспиративной квартире и застал там подполковника Долматова. Он был, как всегда, спокоен и невозмутим. Сидел в кресле, курил и выжидательно смотрел на меня. А в самом центре его внушительного носа начинал лилово вызревать чирей, делая его (нос) ещё больше и значительнее.
Игорь Викторович посмотрел на часы и, как всякий педант, любящий точность и аккуратность, одобрительно сказал:
— А вы точны, Андрей Петрович! Здравствуйте! — он встал и крепко пожал мне руку.
Это что-то новенькое. Похоже я заслужил у руководства ФСБ называться настоящим именем. Очень похоже.
— Это у меня наследственное, Игорь Викторович, — скромно ответил я. — Видите ли, я в некотором роде отпрыск императора всея Руси Александра Первого.
— И каким же образом вас угораздило им оказаться? — усмехнулся Долматов.
— В вашем вопросе чувствуется насмешка и недоверие. Поэтому, милостивый государь, я отказываюсь отвечать, — нарисовл я на лице оскорбленную добродетель.
— Да нет, Андрей Петрович, это вам показалось, — заверил подполковник. — У меня и в мыслях ничего подобного не было.
— В таком случае я могу продолжать?
— Конечно.
— И вам это будет интересно?
Игорь Викторович сокрушенно покачал головой, как бы говоря — с тобой, парень, не соскучишься, надобно терпение иметь, чтобы общаться.
— Очень интересно, — тяжело вздохнул он
— Как гласит наше семейное предание, — когда мой великожержавный прародитель отказался от трона и, решив посвятить свою жизнь исключительно Богу. простым странником пошел в Тибет, то случайно проходил по нашей деревне и остановился на постой у моей прародительнице Ульяне. Итогом их мимолетной любви была моя пра-пра-прабабушка Евдокия. Вот такая вот удивительная история. И вот откуда у меня такая патологическая любовь к точности.
— Да, история действительно того. Вы и вызвали меня для того, чтобы её поведать?
— Не только для этого. У меня есть и ещё не менее интересная.
После моего сообщения, Долматов глубоко задумался.
— Это может поставить под удар всю операцию, — сказал сокрушенно. — Как некстати эти киллеры!
— А вы считаете, что они когда-нибудь бывают кстати?
— Что?... Ах, это. Да, действительно, сказанул, называется. Что же теперь делать?
— Я думаю, что необходимо срочно сообщить Иванову. Речь идет о его жизни и смерти.
— Это само-собой. А что дальше?
— А дальше, — я индифферентно пожал плечами. — Дальше пусть болит голова у дятла.
— Это конечно, — согласился со мной Долматов.
Глава шестая. Пора ага действовать.
С тех самых пор, как Виктора Ильича посетил во сне этот... Как его... Никакого покоя ага в этой... Никакого покоя в душе. Измучился весь. Стоит только глаза того, как он тут он вот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107