Все ещё пахло свежей краской, мастикой, клеем и ещё чем-то непонятным. Комната, куда они прошли была заставлена новой современной мебелью: итальянская стенка из натурального дуба, мягкая мебель, обтянутая американским велюром, журнальный столик со столешницей из чароида. Все, как в лучших домах. По стенам развешаны современные картины — яркие разводы с непонятными символами. Проследив за взглядом Дмитрия, Пригода пояснил:
— Это картины нашего знаменитого земляка художника Стрельникова. Нравятся?
— Честно признаюсь, я мало, что смыслю в этом. Мой уровень выше «Медведей» Шишкина никогда не поднимался.
Пригода невольно усмехнулся подобной откровенности. Указал рукой на картину висевшую над телевизором, на которой был изображен господин, очень отдаленно напоминающий хозяина квартиры.
— А это мой портрет — подарок худошника Шмыгова Павла Александровича. По-моему, портрет получился. Как вы считаете, Дмитрий Константинович?
— Получился. Да. Только отчего у него глаза разные: один — голубой, а другой — темно-карий? Один смотрит на восток, а другой — на запад?
Пригода рассмеялся.
— Таким образом художник пытался раскрыть мой внутренний мир.
— Ну и как?
— Что, простите?
— Раскрыл?
Хозяин неопределенно пожал плечами, усмехнулся.
— Вряд ли. Но уже сама попытка заслуживает уважения.
— Понятно. Вы хорошо знакомы со Шмыговым?
— Даже больше того. Мы с ним большие приятели. А в чем дело? Отчего он вас заинтересовал?
— А с Аристарховым Михаилом Киприяновичем вы знакомы?
— Да, конечно. И очень хорошо. Очень достойный человек. Что же это мы стоим, — вдруг спохватился Пригода. Указал рукой в одно из кресел. — Присаживайтесь, Дмитрий Константинович. Я только-что перед вашим приходом заварил кофе. Желаете?
— Можно, — кивнул Дмитрий.
— Да-да, я сейчас. — Хозяин умчался на кухню. А через пару минут они уже пили запашистый кофе.
— Вы живете один? — спросил Беркутов.
— Да, — кивнул Пригода.
— Не хило.
— Что? Ах, да... Я в молодости намыкался по общежитиям да коммуналкам. Думаю, заслужил, чтобы под старость пожить прилично.
— Неужели на то, чем вы занимаетесь, можно купить такую квартиру?
— И не только квартиру, уверяю вас. Все зависит оттого, насколько вас раскрутили. Если книги издаются большими тиражами да ещё в нескольких издательствах, то это приносит очень неплохой доход.
— Что-то мне не разу не попадалась на глаза ваша фамилия?
— А я печатаюсь под псевдонимом Максим Преображенский.
— Но писать детективы нужны определенные знания. Вы что, работали прежде в органах?
— Нет. Я не пишу милицейских детективов. Это, скорее, психологические драмы. Меня прежде всего волнует схватка интеллектов. Почитайте. Вам может быть интересно.
— Обязательно. А отчего вы не женаты?
— Была такая попытка почти двадцать лет назад, но настолько неудачная, что я так и не рискнул повторить сей опасный эксперемент. А отчего моя личная жизнь стала объектом внимания уголовного розыска?
— Нет-нет, — активно запротестовал Дмитрий. — Это дурная привычка сыщика — совать нос в чужие дела, и ничего больше, уверяю вас.
— А почему вас заинтересовали Шмыгов и Аристархов, Дмитрий Константинович? — спросил Пригода, возвращаясь к прежнему разговору. — Уж не вчерашняя ли безобразная ссора между ними?
— А вы не знаете, что случилось с Аристарховым?
— Нет. А с ним что-то случилось?
— Сегодня ночью он выбросился из окна собственной квартиры.
— Как?! — воскликнул пораженный Пригода. — В это просто невозможно поверить!
— Отчего же?
— Да просто оттого, что Михаил Киприянович вовсе не тот человек, кто подобным образом сводит счеты с жизнью. Нет-нет, здесь что-то не то. И потом, если бы он все же решился на это, то не стал бы прибегать к столь пошлому способу. У него был пистолет. Он бы им воспользовался.
— Вы ведь вместе с ним покинули ресторан?
— Да.
— И что же было дальше?
— Постояли. Покурили. Я пытался было выяснить у него причины его ссоры со Шмыговым. Но он не пожелал отвечать, сказав, что это их личное дело. А потом мы сели каждый в свою машину и разъехались по домам. Вот и все.
— Сколько было времени?
— Без десяти одиннадцать. Михаил Киприянович как раз посмотрел на часы и сказал: «Ого, уже без десяти одиннадцать. Пора на боковую. А то завтра у меня напряженный день». Это как раз лишний раз доказывает, что он вовсе не намеревался сводить счеты с жизнью.
— Какие отношения у него были со Шмыговым?
— В том-то и дело, что они были друзьями. Потому меня и удивила их ссора.
— Каковы могли быть её причины?
— Понятия не имею, — пожал плечами Пригода. — Вероятно, какое-нибудь подметное письмо или что-то вроде этого. Сейчас ведь много развелось всякого рода завистников. Возможно кто-то был заинтересован их поссорить.
— Вы знакомы с женой Аристархова?
— Мирой Владимировной? Конечно знаком.
— Что вы можете о ней сказать?
— Не лишена определенного шарма. Красивая. Но весьма и весьма недалекая.
— Какие отношения у неё были со Шмыговым?
— Вы полагаете, что... Нет-нет, это исключено.
— Отчего же?
— Я хорошо знаю Шмыгова, чтобы в это поверить. Он конечно не святой, но никогда не опуститься до того, чтобы путаться с женой друга.
* * *
Когда Беркутов вышел от Пригоды, часы показывали половину девятого. Солнце уже пряталось где-то за домами. Дневная жара спала, но было душно. Хорошего бы сейчас дождичка. Его пенсионер Мутант, притулившись у подъезда, спал беспробудным сном. И Дмитрию стоило больших трудов его разбудить. Наконец, Мутант проснулся и, недовольно ворча и сердито фыркая, медленно поплелся домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110