Дмитрий, задыхаясь от тоскливой боли и давящего присутствия чужих людей, был даже благодарен Рите, которая вывела его из толпы и протянула открытую бутылку теплого нарзана. Она была в глухом черном платье и шляпе, вполовину закрывавшей ее белое напудренное лицо. Глаза бывшей подруги убитого лихорадочно блестели, но, слава Богу, она молчала. Когда к ним подошли любопытные девчонки Альбины, он поспешил назад и, обернувшись, заметил в отдалении Манечку у чьей-то еще свежей могилы. Ее маленькая фигурка съежилась, словно от удара, а руки прижимали к груди сумочку, из-под которой алели три капли гвоздик вниз головками, так что длинные ломкие стебли упирались Манечке в опущенный подбородок. Адвокат не видел, положила ли она свои цветы среди множества других, сразу увядших, потому что очень быстро ушел с кладбища под предлогом необходимости отвезти в Протвино Михаила. Он знал, что все разойдутся очень скоро, а его родителей доставит домой в своей служебной «Волге» Супрун, прибывший к концу похорон…Мать Лины была в доме не одна. Она открыла ему сразу, не поинтересовавшись, кто это настойчиво звонит в дверь в такой час. По растаявшей на ее лице надежде Дмитрий понял, что все это время она ждет дочь. Манечка всхлипнула, шагнув ему навстречу, и адвокат обнял ее за вздрагивающие плечи.На пороге кухни стояла худощавая женщина лет сорока. Ее карие припухшие глаза выражали строгую решимость и полное отсутствие какого-либо любопытства. В одной руке она держала папиросу, а в другой молоток. Рыжеватый изредившийся перманент на ее крепкой макушке был слегка растрепан. Дмитрий отпустил Манечку, осторожно отступил и наклонил голову в приветствии.— Маша, кто это? — хрипловато осведомилась женщина, не отрывая твердого взгляда от лица гостя.— Оксаночка, познакомься с Дмитрием Константиновичем… он друг Полины.— Мария Владимировна робко прикоснулась к локтю адвоката. — Он, наверное, может сообщить нам какие-нибудь сведения… Прошу вас, Митя, проходите сюда, на кухню. Чайник еще горячий…Дмитрий попросил разрешения привести себя в порядок с дороги. Он включил свет в ванной, вымыл руки с мылом и ополоснул лицо. Сообщить что-либо Манечке пока не представлялось возможным, но острое ощущение оборотной стороны горя, обрушившегося на них всех, укрепило его решимость действовать как можно быстрее и надеяться на удачу.Манечка сидела за кухонным столом, уставившись в свою чашку, а когда адвокат опустился на табурет напротив, нерешительно взглянула на него.— Мария Владимировна, вы уже предпринимали какие-нибудь шаги? — мягко спросил Дмитрий.— Они сказали мне, что Полиночка никого не хочет видеть и вообще ведет себя… неразумно.— Как же еще бедной девочке вести себя? — произнесла женщина с папиросой. — Она в шоке. Чаю вам налить, Дмитрий Константинович?— Нет, благодарю, — отмахнулся адвокат. — Манечка, я приехал сообщить вам, что буду защищать Лину в суде. Только сегодня я в принципе получил разрешение на это. К вам никто не приходил, не звонил?— Никто, — ответила за Манечку ее приятельница, — мы сами словно в камере, если не считать бесконечных соседок с соболезнованиями.— Я не смогу больше жить в этом городе, — всхлипнула Манечка. — Мне так стыдно, так страшно… Особенно был ужасен звонок в среду на работу, как гром среди ясного неба… Следователь сообщил о случившемся и задавал какие-то вопросы по телефону, уже не помню… Что я могла ему ответить? Сказала, не может быть, ведь они собирались в Прибалтику… Мне было так плохо и страшно, что я тут же дала телеграмму Оксаночке в Харьков, и она в тот же день вечером прилетела. Мы учились вместе и всегда дружили. Оксана Петровна — прекрасный педагог и чуткий человек. — Манечка просительно взглянула на адвоката сквозь слезы.— Я предлагаю ей ехать ко мне, — сказала Оксана Петровна, обращаясь к адвокату, — она здесь сойдет с ума от неизвестности и горя. Она не перенесет этого суда.— Я не могу бросить дочь…— Не перенесет! — повысила голос женщина. — Ты умрешь прямо в зале при твоей чувствительности, если еще раньше не свихнешься от мыслей о Лине.— Спокойно, — произнес Дмитрий Константинович, — прошу вас, чуть поменьше эмоций. Как я уже вам сообщил, Мария Владимировна, я буду защитником Лины. Однако в данный момент мне, как и вам, ничего не известно: ни причины трагедии, ни того, как чувствует себя ваша дочь. Единственное, что я могу с уверенностью сказать, — Лина не убивала своего мужа умышленно, я думаю, выстрел оказался случайным…— Но откуда же у нее пистолет? — вновь вмешалась Оксана Петровна, в волнении закуривая новую папиросу.— Оружие принадлежало Марку, — неохотно сказал адвокат, — думаю, следствие это установило сразу. Что произошло между ними? На этот вопрос может ответить только Лина. Манечка, как они жили в последнее время?— Хорошо, — не задумываясь ответила Манечка. — Марк Борисович был особенным человеком и замечательным мужем для Линочки, ведь… — Она вновь горько заплакала.— Успокойтесь, Мария Владимировна, дорогая моя, все минется, — сказал адвокат, поспешно и неловко вставая и понимая, что не сможет сообщить этой несчастной женщине о крайней серьезности положения Лины. — Я попробую сделать все, что возможно. И прошу вас без моего разрешения ничего не предпринимать, а я в свою очередь буду держать вас в курсе событий.— Что мы можем предпринять, — пробормотала Оксана Петровна, в сердцах швыряя окурок в мусорное ведро под раковиной, — что могут сделать маленькие люди в этом чудовищном государстве, когда с ними случается несчастье? Только смириться. Ты согласна, Маша?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121