К «Интуристу» Лина пошла пешком, на ходу отсчитывая остановки, и дорога оказалась довольно длинной, но она не жалела. Ей было как-то необычно душно и тяжело, и ходьба привела ее в чувство.Она почти не интересовалась окружающим, погруженная в свои мысли. Отметила лишь, что на проспекте много зелени и дома сплошь послевоенные, что в городе мусорно, что по пути ей встретились два института, несколько магазинов и огромное количество хорошеньких молодых женщин. Заметила она также, что на нее обращают внимание — в основном солидные, прилично одетые мужчины. Миновав пустырь, тянувшийся по обе стороны проспекта, Лина наконец уточнила, что цель в двух шагах.В гостинице ей сообщили, что Коробова минут двадцать как ушла.— Как это ушла? — едва не вскричала Лина;— Домой. А вам она зачем?— Я письмо привезла, — сказала Лина.— Не расстраивайтесь, девушка, — успокоили ее. — Вот телефончик, позвоните на квартиру.Еще с полчаса Лина ждала, сидя в холле «Интуриста» и вытянув ноги.Нестерпимо хотелось спать. Однако тупое упрямство не позволяло ей поступить, как казалось, более разумно — снять номер, вымыться и лечь в постель, а утром дождаться Антонину Васильевну и поговорить с ней.По телефону откликнулся бодрый, с хохлацким придыханием голос:— Здравствуйте! А кто говорит?— Мне бы хотелось узнать, как найти Алексея Коробова, — произнесла Лина, и сердце ее забилось.— Кто говорит? — уже потише повторила трубка.— Его знакомая. Мне необходимо увидеться с ним.— Девушка, — раздельно произнесла Антонина Васильевна, — дело в том, что Алексей неделю назад женился и переехал в дом жены.— Вот как? — проговорила Лина. — А перезвонить ему можно?— Понимаете, я не знаю их телефона, но даже не в этом сложность, — замялась Коробова. — Ее отец… В общем, туда нежелательно звонить. Алексей будет со мной связываться в конце мая. Что ему передать? Кто его спрашивает?— Спасибо, — проговорила Лина, — ничего не нужно. Я сама… — Она повесила трубку.Вот теперь уже можно было бы снять номер и отдохнуть. Время близилось к шести, и усталость она ощущала безмерную. За зашторенными желтой тканью окнами шумела улица, жизнь продолжала свой бег без нее, игнорируя желание Лины самой принимать решения, — в этом водовороте мелькнул и исчез навеки Алексей Коробов, став еще ближе; он был теперь — единственный, и никакого сомнения не оставалось, что ребенок Лины — его сын.«Что же, — сказала она себе, — вот и расплата. Так и должно было случиться…»Лина прошла в туалет, привела в порядок лицо, пересчитала деньги. У холодной батареи около умывальника курили две юные худышки. Лина спросила, как попасть на вокзал и есть ли возможность сегодня уехать в Москву. Ей ответили утвердительно: поездов много, в девять есть фирменный. Лина решила ехать именно этим и, чтобы не толкаться на вокзале, добиралась трамваем около часа, сев на него — по совету девчушек — у здания Госпрома, показавшегося ей настолько уродливым, что этот город навсегда остался для Лины серым, гребенчатым, молчаливым, словно библейский Левиафан…Купе оказалось первоклассным, и она без всяких проблем добралась до Москвы, отлично выспавшись в компании солидного семейства — мамы, папы и сонной толстой девочки лет восьми. Лина долго стояла у окна в проходе, а сойдя с поезда и вдохнув запах медленной московской весны, услышав говорок носильщиков и окунувшись в столичную суету, сразу взяла такси и поехала домой к Марку. В машине Лина грустно улыбнулась пожилому водителю, который с грубоватой откровенностью пытался с ней заигрывать…Марка дома не оказалось, он пришел после трех, но около одиннадцати Лина сдержанно ответила на его звонок:— Да, дома. Да, все в порядке. Ты у Димы? Я так и подумала.«Ничего не произошло, — сказала она себе. — Я была у подруги, ночевала у нее, оттуда невозможно было позвонить, нет телефона. Много болтали, я, извини, дала ей денег — у Кати сейчас очень тяжелая ситуация. Не сердись, будь добр. Почему у тебя такое усталое лицо? Вот уж не поверю, что тебя так потрясло мое отсутствие…»До последней реплики Лина не добралась, потому что у Марка и впрямь было измученное лицо, и то, как он взглянул на нее, едва переступив порог, заставило Лину слегка устыдиться роли, которую она репетировала после его утреннего телефонного звонка. Тем не менее за обедом, не дождавшись его вопросов, она спокойно все объяснила.Марк молчал.— Я больше не буду, — сказала наконец Лина в замешательстве.— Позвони Манечке через пару дней, — сказал Марк, — пусть хоть она будет уверена, что мы с тобой счастливы.Неотвязная мысль об Алексее все-таки преследовала Лину, несмотря на то что внутренне она примирилась с потерей. На что она надеялась? Они встретились совершенно случайно, уже после того, как ее отношения с Марком определились;Лина рванулась к нему, словно обезумев, и, вынырнув из этого любовного водоворота, казалось, распростилась с ним навсегда.Теперь это «навсегда» стало более чем определенным. Однако для Лины жизнь обрела удвоенный смысл — с ней жили утраченная любовь и ребенок. Марк вел себя достойно. Но как можно было сравнивать его с тем единственным, самым нежным, невероятно чутким, сильным… с которым она испытала непередаваемое блаженство. Только эта краткая, заранее обреченная любовь и могла подарить ей мальчика…Так рассуждала Лина, одурманивая себя воспоминаниями. Марк ловил этот невидящий, полный нежности взгляд, но руки ее были холодны; она грезила наяву, а ему и в голову не приходило, что мысли ее далеко — и там ему нет места.Лину особенно поражало, как неожиданно все случилось — и в этом была какая-то почти потусторонняя тайна, особый смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121