Это был тест на способность к решительным поступкам, и Дженни считала, что он увиливает от испытания. Должен ли он грубо отбросить в сторону важные для него моральные принципы ради демонстрации безрассудной смелости?
В сущности, не было ничего плохого в том, что он купит Дженни столь желанную свободу, освободит ее от будничного рабства. Дженни заслужила лучшей участи, и вот появился шанс выйти ей на самостоятельную дорогу. Стать независимой от всяких подонков и тупиц, диктующих ей свою волю. И что плохого в том, чтобы продержать свою школу на плаву хотя бы год-два? Он и Дженни лучше распорядятся богатством, чем банда профессиональных убийц. Его останавливало только гнетущее чувство, что их с Дженни счастье будет построено на лжи. И еще предчувствие беды, невозможности уберечь от опасности их совместную тайну. Перевешивает ли это радужные перспективы, которые сулят им деньги? Разве большинство людей не строят свое благополучие на лжи, не живут с постоянной ложью на устах? Настал момент, когда их дороги могут разойтись. Пойдут ли они дальше порознь или вместе, зависело от пачки сертификатов и горстки тусклых алмазов.
Дженни подошла к Биллу с двумя стаканами ромового пунша. Он осушил полстакана, прежде чем ощутил, что это за напиток.
— Крепкая штука!
— Нам надо взбодриться. — Она пригубила ром, бросила взгляд на пустынный горизонт. — Пока ничего?
— Нет. Но Говард и не рассчитывал наткнуться до вечера на какой-нибудь остров.
— Ты ничего не решил? — Она с волнением ждала его ответа.
— Думаю.
— Мы можем стать совсем другими, Билл! Подумай. — Она не требовала, она просила. — Деньги изменят нашу жизнь. Я открою собственное дело. Буду иметь своих клиентов. Я наконец-то начну дышать, а не задыхаться. А ты сможешь оставаться в своей школе и не думать о заработке. Ты же этого хочешь?
— Да, мы станем другими, — задумчиво произнес Билл.
— Так что же тебя останавливает?
— Ложь. Единожды солгав, трудно потом остановиться. Мы запутаемся во лжи, и конца ей не будет.
— Но Говард считает…
— Пошел он в задницу со своими рассуждениями! Для него честность, порядочность — пустой звук. А для нас — нет. Ведь это так, Дженни?
— Я волнуюсь за нас обоих. Ведь это шанс, на который я не надеялась.
— Я не оправдал твоих надежд? Не предоставил тебе возможность…
— Ты сможешь все исправить. Только переломи себя. Сделай это ради меня!
Это снова был тест. Проверка того, как далеко он согласится пойти, чтобы удержать ее. Он никогда не задавался вопросом, любит ли Дженни его по-прежнему. После любых семейных конфликтов его чувство к ней оставалось неизменным. Но он начал сомневаться в ее любви к нему. Может, ложь, которая была так ему противна, никому не причинит вреда, зато вернет ее любовь?
— О'кей, — сказал он мягко. — О'кей.
— Могу я сказать Говарду, что ты согласен? — спросила Дженни,
44
Говард был доволен.
— Это единственное правильное решение. Незачем вмешивать полицию в наши дела. И тем более опасно и глупо разыскивать дружков Синди.
Мэрилин одна возвратилась на кокпит, оставив Синди на носу. Говард ждал, что она скажет. Мэрилин печально вздохнула.
— Она сказала, что ей все равно. Она даже не хочет говорить на эту тему. Только твердит, что во всем виновата. И она переживает за нас…
— Вот уж не подумал бы! — усмехнулся Говард.
— У нее была невеселая жизнь, а сейчас ей плохо вдвойне, — вмешался Билл. — Ночью она вытряхнула мне все про себя. Последние пару лет ее несло, как щепку, черт знает куда. Она совершала ошибку за ошибкой, а вот теперь из-за нее погиб человек. Я готов поверить, что ей безразлично, как мы поступим.
— Значит, мы решим за нее. Когда появится земля, выберем для нее местечко поукромнее. Высадим ее на песочек, и пусть проваливает. Может быть, на Санта-Крус, а если занесло восточней, то на Сен-Мартен. Ей надо затеряться в толпе.
— Она не хочет брать свою долю, — сообщила Мэрилин.
— Об этом мы еще поговорим, — сказал Говард. — Ее нельзя отпускать без денег. А то она заявит в полицию и заложит нас всех.
— А вряд ли ты ее убедишь… — засомневалась Мэрилин.
— Должен убедить! — твердо заявил Говард. — Пусть будет с нами в замазке. Позовите ее сюда.
Билл понял, что Говард хорошо обдумал свой план. Когда же он принял решение? Утром, когда впервые ему в голову пришла мысль, что боны и алмазы легко обратить в деньги, не оставив следа? Или он тогда только притворялся озаренным неожиданной идеей, а задумал все раньше? Может быть, после того, как Стив произнес: «Не тысячи, сотни тысяч!»? И почти сразу же Стива не стало. Неужели смерть молодого капитана стала частью уже разработанного плана? В таком случае его друг разыграл перед ними спектакль. Приступ ярости, драка, падение Стива и ошибка Говарда, когда форштевень врезался в тонущего человека, — все это было продумано заранее с целью замаскировать убийство. Говарда не устраивала сумма, предложенная Стивом. Он решил забрать все. Но тогда что может помешать ему и дальше осуществлять свой план и продолжать убивать?
Билл смотрел на Говарда, своего друга юности, которого любил и уважал, которым всегда восхищался, и не мог поверить, что перед ним преступник.
Синди, покорно следуя за Мэрилин, поднялась на кокпит, где все ее ждали.
— Мы собираемся высадить тебя на берег, — начал Говард. — В таком месте, где тебя не будут искать твои опасные знакомые. Я подумал, что мы можем отдать тебе паспорт Мэрилин. На фото ты сойдешь за нее. А мы скажем, что паспорт потерялся во время шторма. Для нас это не проблема, а тебе поможет скрыться.
Синди оставалась безучастной. Как будто до нее не дошло, что Говард решает ее судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117