вот кому, этой женщине с замечательным умом и фантазией, я могу доверить эти вещи! А уж она разберется, что с ними сделать. Как поступить.
– Но если я принесу эти вещи в милицию, меня спросят, откуда это у меня, и что я отвечу?
– Скажите, что их вам принесла какая-то полоумная старуха. Ни имени моего вы, мол, не знаете, ни адреса…
– Вы что же, принесли этот пакет с собой?
– Нет, что вы! Я приготовила для вас лишь листок с адресом и номером телефона. Если вы захотите написать новый роман, вспомните мою историю, приезжайте ко мне, я отдам вам вещи Нади. Может получиться интересный роман.
И она положила на столик записку.
– Как вас зовут? – спросила я, удивленная странным рассказом женщины.
– Екатерина Андреевна я. Ах да, чуть не забыла… Подпишите мне вот эту вашу книгу!
Записку я благополучно потеряла. Потом нашла – и снова потеряла. И вот теперь, накануне отъезда, я вспомнила о ней и стала искать. Оказалось, что она лежала там, где ей и положено было – в коробочке со стопкой подобных же записочек, визиточек, каких-то листиков с заметками, словом, вместе с материалами для будущих романов. Вот: Екатерина Андреевна Ревина. И адрес с телефоном. Позвонить? И что сказать? «А помните, года три тому назад вы подходили ко мне и предлагали сюжет для нового романа?» Если все, что она мне тогда рассказала, – правда, то она не могла об этом забыть. Хотя за три года могло произойти многое. К примеру, сама Ревина могла отнести вещи своей убитой соседки по купе в милицию и во всем признаться, что, мол, испугалась она тогда, ведь ей угрожали…
Времени у меня было много, настроение – хорошее, авантюрное, поэтому я, уложив вещи, позвонила своему бывшему мужу, на которого собиралась оставить теперь уже две квартиры с цветами и пылью, сказала, чтобы он приезжал, как мы договаривались, несмотря на то что я немного задержусь, вышла из дома, села в машину и покатила по заснеженным улицам Москвы по значившемуся в записке адресу. Из машины я позвонила по указанному телефону, но трубку никто не взял. И все равно, словно подгоняемая кем-то невидимым, я не спеша, постоянно застревая в пробках, добралась до Масловки. Довольно быстро нашла нужный мне дом, проникла в подъезд с помощью какого-то мальчишки с ключом и теперь стояла перед квартирой номер двадцать четыре, абсолютно уверенная в том, что сейчас я увижу Екатерину Андреевну Ревину. Однако дверь мне никто не открывал. Я звонила и стучала довольно долго. Ругала себя за легкомыслие, за то, что притащилась сюда, не дождавшись ответа на телефонный звонок. И так бы я, возможно, и ушла прочь, если бы на устроенный мною шум не открылась дверь соседней квартиры.
– Вы?! – Женщина, всем своим обликом напоминающая старую учительницу (аккуратная прическа, особое выражение лица, очки на носу, красивая вязаная пелерина на узких плечах) смотрела на меня с выражением нескрываемого удивления. – Вы все-таки пришли…
– А что, вы меня знаете?
– Вы же Полина Пухова! Я видела ваше фото на обложках книг… Да… Опоздали вы! Ровно на два года.
– Она умерла? – вдруг поняла я. – Неужели?
– Проходите… В этой квартире сейчас живет ее внучка. Которая, собственно говоря, ее и убила, – заметила женщина, нервно поводя плечами. – Проходите-проходите, не надо, чтобы нас кто-нибудь услышал…
Соседку звали Еленой Николаевной. Она пригласила меня в гостиную, усадила за стол и отправилась в кухню, ставить чайник. Я осмотрелась. Теплая уютная квартирка, в которой живут двое – Елена Николаевна и ее одиночество. Это читалось во всем, я это чувствовала. Но это одиночество уже перестало ее угнетать – так много лежало повсюду раскрытых книг, альбомов, журналов. На полках я увидела целую коллекцию видеокассет, в углу комнаты заметила мольберт… Елена Николаевна была, безусловно, творческой личностью, и ей никогда не бывало скучно, она знала, чем заняться и чем вообще жить. К тому же у таких людей всегда есть друзья.
– Вы живете одна? – спросила я ее, чтобы проверить свои предположения.
– Да, совершенно одна. Но лучше жить одной, чем с такими родственничками, как у Кати. – И она махнула рукой в сторону двери. – Говорю же, угробила ее эта Ленка! Сначала они упекли ее в сумасшедший дом, а уж там она через месяц и умерла…
– Но почему в сумасшедший дом? Она производила впечатление совершенно здоровой психически женщины!
– Она и была здорова. Просто у Ленки муж работает в этой клинике… Они все сделали, чтобы избавиться от Кати! Я пыталась бороться, обращалась в милицию, но все было бесполезно… Погубили хорошего человека. Просто так. Из-за квартиры. И таких примеров вокруг – миллион! Я предлагала Кате переехать ко мне, а квартиру продать или сдать. Но она не нашла в себе сил сделать это, побоялась, что будет грандиозный скандал.
– Скажите, Екатерина Андреевна рассказывала вам одну историю? Про поезд…
– Да-да! Конечно! Она сильно переживала из-за этого, постоянно вспоминала про эту убитую девушку и считала, что она не исполнила свой гражданский долг, отказавшись сотрудничать с милицией. Она сказала, что легко составила бы фоторобот того мужчины, приходившего в купе за вещами девушки. Я успокаивала ее, как могла. Говорила, что многие поступили бы на ее месте так же, что тот мужчина оставил ее в живых, полагаясь исключительно на ее страх… И если бы он прочел в ее глазах не страх, а, скажем, ненависть, то, скорее всего, убил бы и ее. Просто он понял, что видит перед собой перепуганную пожилую женщину, которая будет молчать. Это ее, возможно, и спасло. Я понимаю, что все, что я сейчас сказала, звучит неубедительно, но я тогда не знала, какие еще придумать слова, чтобы успокоить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10