Но Тахирова привлекло в ней и еще одно редкое качество, о чем он ей и признался однажды, когда они были предельно откровенны друг с другом.
– Помнишь, ты рассказывала мне о том, как из ревности набросилась в женском туалете на одну из своих подружек и вцепилась ей в волосы?
Она сразу вспомнила, что действительно однажды имела неосторожность рассказать ему о довольно-таки неприглядной черте своего характера – о своей природной агрессии. Она действительно однажды зимой, отдыхая в пансионате вместе с двумя подружками из педагогического колледжа, не выдержала, когда одна из соседок по комнате уселась на колени к парню, с которым Лена накануне поцеловалась. Она довольно смутно помнила, как под действием выпитого вина и нахлынувших чувств ревности и злости приказала этой девчонке (кажется, ее звали Маринка) последовать за ней в туалет для разборок, где неожиданно даже для себя принялась избивать ее, таскать за волосы, а потом бросила ее с разбитым носом, из которого хлестала кровь, на пол и стала пинать ногами. Но Вадиму-то она рассказывала об этом со смехом, чтобы развеселить его, а не для того, чтобы он воспринял эту сцену всерьез. Оказалось, что его привлекло в ней именно это качество: уверенность в том, что она поступает правильно.
– Ведь ты же нисколько не сожалела, что избила ее? – спросил он таким тоном, что Лена точно поняла, что он хочет услышать в ответ.
– Конечно, я редко когда жалею о том, что совершила. Я всегда знаю, чего хочу, и знаю, как этого добиться… – И снова ради смеха, чтобы придать своему образу немного человечности и женственности, добавила: – Ты же сам испытал это на себе…
Она имела в виду тот порыв страсти, который захлестнул ее в первый же вечер их знакомства, когда Тахиров приехал к ней домой на чашку чая и остался до поздней ночи. Лена, которой шампанское ударило в голову, хотела тогда только одного – чтобы этот голубоглазый мужчина взял ее… Она сделала все для того, чтобы это случилось, и, если бы не жена, поджидающая его дома, которая бы не потерпела его отсутствия ночью, он бы остался у нее – и, быть может, навсегда.
– Мне кажется, что она наняла частного детектива, чтобы следить за мной, – сказал он ей как-то раз, когда они лежали в постели в ее маленькой квартирке и слушали музыку. – Если так, то нам надо быть поосторожнее.
– Это невозможно, – тоном опытного во всех отношениях человека заявила Лена, в душе желая разрыва Вадима с женой, ведь после этого Тахиров останется с ней. – Куда бы ты ни отправился, даже на Луну, сыщик будет следовать за тобой. Наша жизнь превратится в настоящий ад, – выдала она затасканную фразу из киношных мелодрам.
– Не превратится, – Вадим ответил так, словно знал гораздо больше ее, а потому был уверен, что этот день никогда не настанет. – Во-первых, я довольно быстро езжу по городу, ты знаешь, и никто за мной не поспеет. Во-вторых, если я замечу какое-то постоянное конкретное лицо и пойму, что это сыщик, то сам подойду к нему и предложу денег, чтобы только он помалкивал. Ведь сыщики – тоже люди, и в первую очередь их интересуют деньги.
– А деньги ты возьмешь, конечно, у нее…
– В этом-то весь смысл…
– И тебе нравится такая жизнь?
Очень скоро она поняла, что в их задушевных и откровенных разговорах в последнее время наблюдается определенная тенденция, которая хорошо чувствуется и понимается обоими, но не высказывается вслух. Мила Белоус отравляла им жизнь, это было так же ясно, как и то, что Лена Оленева уже не представляет себе жизни без Тахирова. Она ждала, когда же он заговорит об этом первый… Достаточно изменить приставку «из» на «у», как получится совершенно иной, попахивающий криминалом вопрос. Ведь ты же нисколько не сожалела, что убила ее? Этот вопрос он задаст ей спустя какое-то время после того, как все это случится. Она ждала от него решительности, конкретного вопроса или предложения, но Вадим довольно долго молчал. И лишь месяц тому назад, когда ему показалось, что за ним действительно кто-то следит, он позвонил ей и назначил встречу на шумном рынке, где они, сначала смешавшись с толпой, потом уединились за какими-то торговыми палатками, достали сигареты и закурили, как двое измученных одним и тем же тираном сообщников.
– Надо что-то решать, – сказал он, судорожно сжимая пальцами сигарету. – Нужно срочно что-то делать, так дальше продолжаться не может. Я тоже человек, мужчина… Мне все это надоело. Она живет своей жизнью, вчера вот вернулась из Германии, такая холодная, неприступная, я попросил денег… Речь шла о ничтожной сумме, я же обещал, что куплю тебе машину, я даже присмотрел неплохой «Фольксваген», он прямо из Европы, почти новый, ему всего три года…
О машине он говорил с ней довольно часто, и она понимала, зачем эти разговоры, обещания. Он должен был приручить ее, подкормить, чтобы она в конечном итоге клюнула и заглотила его крючок… Но она пока не торопилась. Все-таки в основном это ему приходится терпеть от жены всяческие неудобства и унижения, вот пусть сам и думает, как ему лучше поступить. А уж она поможет, поможет, раз такие дела…
– И что же, она не дала тебе денег?
– Дала, но потребовала, чтобы я объяснил ей, зачем они мне нужны, – с раздражением, к которому Лена уже привыкла, ответил он.
– И что же, интересно, ты ей сказал?
– Пришлось соврать про карточный долг, поскольку это самое простое, что невозможно проверить… Она же не станет выяснять, кому я и сколько должен? Карточный долг может появиться в течение получаса и может достичь больших размеров… Кроме того, достаточно было ей сказать, что, если я не отдам эти деньги вовремя, у меня будут неприятности, чтобы она тотчас выложила всю сумму, практически не раздумывая… Она имеет представление, какое общество отирается в казино, а потому понимает всю опасность не возвращенного карточного долга.
1 2 3 4 5 6 7 8