Круг знакомых, какие-то факты ее биографии.
– Но что-то ты уже успела узнать?
– Да, конечно. Но пока что очень немного. Так случилось, что у Кати возникли финансовые проблемы и она решила сдать комнату. Пустила, как это чаще всего и бывает, первого встречного, точнее, первую встречную. Приезжую. Лиля прочитала объявление на вокзале, на столбе, и сразу же позвонила. Приехала. Все о себе рассказала…
– Рита, я не перестаю удивляться тебе! Я веду дело об убийстве этой самой Бонковой, а ты мне рассказываешь ее биографию.
– Да я и сама удивлена не меньше твоего. Так вот. Она из деревни Хмелевки, замужем, ее муж пьет и бьет ее. Мечтала развестись с ним и обосноваться в городе. Она и заявилась-то к Кате с синяками на лице. И была так откровенна с ней, что Катя пожалела ее и впустила к себе. И знаешь, почему она согласилась жить под одной крышей с этой Лилей?
– Ты же сама сказала: финансовые проблемы.
– Она призналась мне в том, что на Лилином фоне ее личная жизнь и проблемы показались ей не такими уж и мрачными.
– Да уж, она действительно раскрыла перед тобой всю душу.
– Ты пойми, она боится возвращаться домой потому, что видела там мертвую подругу. Должно пройти какое-то время, чтобы она успокоилась. Так ты не против, чтобы она пожила у нас какое-то время?
– Пусть живет. Главное, чтобы об этом не узнали посторонние. Ведь она, по сути, может стать впоследствии одной из подозреваемых. И именно потому, что исчезла.
– А что ты можешь рассказать мне об этой Лиле? Что говорят соседи?
– Что ее бросил женатый любовник. И что она избила его жену. Они зачем-то приехали вдвоем, думаю, этот мужик просто побоялся, что у него не хватит духу объясниться с Лилей, вот он и взял с собой жену. Лиля же оказалась эмоциональной девушкой, выскочила из дома и набросилась на жену, била ее шлепанцем по голове.
Рита даже присвистнула.
– Ну ничего себе! И как давно это было?
– Неделю тому назад.
– Вот как? Я-то думала, накануне самоубийства или убийства.
– Ко мне обратилась еще одна соседка, собиралась рассказать что-то, как она сказала, важное о Лиле, но обстановка в квартире не располагала к беседе, я пригласил ее на завтра, пусть спокойно и обстоятельно расскажет все, что считает нужным.
– Она тоже считает, что Лиля покончила с собой?
– Напротив. Она заявила мне самым таинственным тоном, что точно знает, что ее убили.
– И как же ты мог отпустить ее? А вдруг она – самый важный свидетель? Может, завтра ее уже уберут? – Рита ущипнула Марка за руку.
– Уж слишком важным тоном она мне все это заявила, я бы сказал даже – театральным. Думаю, ничего стоящего она мне завтра не скажет. К тому же у меня была еще одна важная встреча, а потом еще одно дело. Мне хотелось засветло вернуться домой, – признался Марк. – Так ты эту Пышкину накормила?
– Да, все хорошо, думаю, она уже спит. Ты знаешь, который час?
– Пойдем посмотрим, как там Фабиола. Знаешь, ты вот радуешься, что она спит, а мне так хочется ее растормошить, поиграть с ней, никак не привыкну к мысли, что она – моя дочь, моя часть. Но я так счастлив, так счастлив!
– Марк, так ты обещаешь мне, что не тронешь Катю?
– Обещаю – пока. А там видно будет. Вдруг это она ее убила? Сама знаешь, людям нельзя верить.
– Подожди. – Рита ушла и вернулась через несколько минут с эскизом портрета. – Вот, смотри. Видишь, какие у нее глаза? Она страдает!
Марк стал внимательно изучать рисунок.
– Да, но у нее тоже длинные волосы, да и во внешности есть что-то схожее. Хотя нет, просто длинные волосы, как у русалки. Она блондинка?
– Что-то вроде того.
– А Лиля, как сказал Борис, натуральная блондинка.
– Так часто бывает: живут подруги вместе, кто-то лидер, и ею восхищаются, стараются походить на нее или обе – друг на друга. Она была красивой, эта Лиля?
– Борис говорит, что просто красотка, – усмехнулся Марк. – Он – мастер по части мертвых девушек.
– Я так и думала… – Рита поставила перед Марком чашку с чаем. – Это чай с лимоном и мятой. Марк…
Она обняла его и поцеловала.

5

Лицо долго не отмывалось, жирная крем-пудра, смешавшись с тушью и тенями, превратилась в густую цветную мыльную маску, под которой болели разбитые скулы, припухший нос и рассеченное веко. Сейчас, когда Лиля смывала густую бурую смесь теплой водой, нежную кожу саднило, а веко пощипывало. После того как она умылась, взгляд на себя в зеркало поверг ее в состояние, близкое к шоку. Нет, конечно, она уже видела себя после побоев мужа, и лицо ее уже должно было привыкнуть к жестоким ударам его кулачищ, но почему-то именно теперь, когда она находилась не дома, в чужой квартире, в присутствии незнакомого человека, ее лицо показалось ей особенно отвратительным, даже каким-то непристойным, вульгарным, словно у пьянчужки. Дома-то ее в таком виде никто не видел, разве что соседка Антоновна, но она к подобным вещам привычная – мало ли баб поколачивали в Хмелевке!
А как сейчас выйти из ванной комнаты и показаться этой девушке, Кате, в таком виде? Продемонстрировать фиолетовые синяки, багровые кровоподтеки, разбитый нос и рассеченное веко? Что, если Катя начнет расспрашивать, почему она, Лиля, не позвала участкового, не написала заявление в милицию? Все всё знают, грамотные, но почему-то не пишут куда следует, не обращаются, не пользуются своим правом, а терпят. И все почему? Да потому, что участковый уже привык к подобным вызовам и считает, что семейные драки – обыденное дело, касающееся только двоих, словно речь идет не о нанесении побоев, а о любовных утехах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9