— Вы полагаете, что здесь справочное бюро?
Он довел кончик ручки до конца ногтя большого пальца и с удовлетворением посмотрел на купюру в пальцах Харбина. Он взял у Харбина купюру, потер ее большим пальцем и затем отправил во внутренний карман своего грязного пиджака.
— Она вышла одна.
— Когда?
Медленно повернув голову, старик изучающе посмотрел на часы. Они показывали без двадцати пять.
— Должно быть, пару часов назад.
— После того сюда приходил мужчина?
— Что за мужчина?
— Вы знаете, кого я имею в виду.
— Я не знаю ничего, пока мне об этом не скажут.
Старик тихонько глянул на маленькую выпуклость на уровне грудного кармана своей рубашки, затем его глаза переместились к стене на другой стороне вестибюля и застыли там.
— Я имею в виду мужчину, который был здесь прошлой ночью, — сказал Харбин. — Красивый парень, блондин. Человек, за которым я следил из маленькой комнатки, когда он выходил отсюда.
— О, — сказал старик. — Этот мужчина. — Он выждал несколько минут, а затем продолжил, потому что был чересчур стар и слишком устал, чтобы требовать еще денег: — Да, этот мужчина приходил. Около двадцати минут тому назад. Я сказал ему, что ее нет, и он довольно долго тут шатался, так долго, что можно было бы успеть выкурить сигарету. Вы курите?
Харбин дал старику сигарету и зажег ее для него.
— Можно я подожду здесь?
— Устраивайтесь поудобнее.
В вестибюле были софа и несколько стульев. Он оставил чемодан стоять там, где тот стоял, и уселся на софу, но через несколько минут, оставив чемодан старику, вышел из вестибюля, пересек набережную и пристроился у поручней, наблюдая за дверью отеля. Он выкурил несколько сигарет и обнаружил, что не прочь что-нибудь съесть. Отель был заполнен магазинчиками сувениров и будками с сандвичами. Двери этих будок выходили прямо на набережную. Он заказал себе сандвич с ветчиной и сыром и, запивая его кофе, следил не отрываясь за входом в отель. Он взял еще один сандвич, еще кофе, затем купил пару газет, вошел в отель и снова занял место на софе.
Через какое-то время ему показалось, что он прочитал каждое слово в обеих газетах. Он посмотрел на часы, было около семи. Солнце снаружи все еще палило. Вернувшись взглядом в вестибюль, он увидел старика за стойкой, работающего над следующим ногтем.
Он вернулся к своим газетам. Полвосьмого. Восемь. Потом восемь пятнадцать и половина девятого. У него кончились сигареты. Он выглянул за дверь и увидел, что наступила ночь.
Рядом с дверью стоял сигаретный автомат, и он как раз покупал новую пачку, когда кто-то вошел в вестибюль. Он поднял глаза и увидел, что это Глэдден. Он произнес вслух ее имя, она повернулась и посмотрела на него.
Он двинулся к ней. На ней была шляпка, которая выглядела совершенно новой. Маленькая шляпка бледно-оранжевого цвета. Она была украшена длинной булавкой с ярко-оранжевой пластиковой головкой, напоминающей большую круглую блестящую каплю сока.
Подойдя поближе, Харбин заговорил, понизив голос:
— Сматываемся. Нужно сделать это прямо сейчас.
Он не смотрел на девушку, но знал, что она не сводит с него глаз. Он услышал, как она сказала:
— Я говорила тебе, что я — пас.
— Не думаю, что это так.
Она повторила, твердо выговаривая каждое слово:
— Я в вашем деле не участвую.
— Твой друг Чарли об этом не знает.
Он взял ее за руку.
Она оттолкнула его.
— Уходи, ладно? Просто уходи. Держись подальше от меня.
— Пойдем на набережную. — Он слегка повернул голову и заметил любопытство на лице старика.
Глэдден сказала:
— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. До конца своей жизни я хочу быть одна. Чарли меня не беспокоит. Нет причин, по которым Чарли стал бы беспокоить меня. Я не боюсь Чарли.
— Ты достаточно напугана, — сказал он. — Ты парализована. Ты так закостенела, что не можешь пошевелиться. У тебя в голове такой туман, что не хватает мозгов собрать вещи и покинуть город. Все, что ты можешь, — это бродить в одиночестве по набережной и покупать себе шляпы.
Он повернулся, прошел через вестибюль, вручил старику купюру и вернулся вместе с чемоданом. Глэдден посмотрела на чемодан. Харбин улыбнулся и кивнул, а затем повел ее из вестибюля, на набережную. На улице было все еще очень жарко, но теперь легкий бриз подул со стороны океана.
— Моя рука, — сказала она.
Он понял, что сжимает ее руку слишком сильно. Он отпустил ее. Перед ними, в миле от них, горели огни Стального пирса и слепили глаза. Он почти ослеп и лишь смутно осознавал, что шагает у самого края набережной и Глэдден идет рядом с ним. Люди шли им навстречу, и было приятно видеть их, вышедших на набережную, чтобы вдохнуть вечерний бриз.
Глэдден забежала на полшага вперед, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Почему ты вернулся?
Он затянулся сигаретой, а потом — голос его звучал легко и без напряжения — рассказал Глэдден, почему он вернулся. Он рассказал это так технически точно, как только мог, описывая все детали. Когда он окончил, они уже прошли половину пути до Стального пирса. Харбин удовлетворенно улыбнулся всем этим огням и людям, которые находились между ними и пирсом, и он ждал, когда раздастся голос Глэдден.
Она ничего не говорила. Ее голова склонилась, и она смотрела на блестящее дерево набережной, которое мелькало под ее ногами.
— Спасибо, — сказала она. — Спасибо за то, что ты вернулся.
Ее голос был серым и мрачным, и тяжесть его шла вразрез со смыслом сказанного. Он нахмурился:
— Что с тобой?
— У меня предчувствие. Может быть, было бы лучше сделать все по-другому. — И до того, как он смог ответить, она пробормотала: — Нэт, я устала!
Поблизости оказался павильон, и он повел ее туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47