- Валерий Сергеевич, договорились? О нашем разговоре - ни слова!
- Будет сделано, товарищ начальник. Приезжайте, тэо вам устроим по высшему классу.
- Приеду, - пообещал Бугаев. - Когда меня машиной премируют. За хорошую работу...
6
Участковому инспектору Мухину не давала покоя одна мысль - почему этот человек, разбившийся в церкви, оставил свои "Жигули" так далеко? За несколько километров от села. Да еще загнал машину в такие кусты, из которых ночью не сразу и выберешься. Своими сомнениями Владимир Филиппович поделился с гатчинским следователем Гапоненко, но капитан только усмехнулся.
- Что ж он, по-твоему, прямо у церковной стены их поставил бы? У всех на виду?
- Мог бы все же поближе. Тут с километр будет...
- Видно, тертый калач. Думал, что мы собаку пустим. А там - за ручьем. Прошел по воде, и конец.
Доводы капитана не успокоили Мухина. "Объяснить то все можно, - думал он. - А вот если в шкуру этого субчика влезть? Он же не на экскурсию пришел. За иконами! И тащить их в такую даль? А как ночью машину в кустах найти? Тут и свой, деревенский, заблудится, не то что дачник..."
Всех городских Владимир Филиппович называл дачниками. Без иронии, без подковырки - просто по привычке. Выросший в деревне, он привык к тому, что в их избе, да и у соседей летом всегда жили дачники. Орлино - село красивое. Огромное озеро плескалось прямо за огородами. В каждом доме плоскодонка. Чуть снег осядет под мартовским солнцем - дачники уже тут как тут. Ходят от избы к избе, спрашивают, не сдается ли.
Капитан Гапоненко уехал в Гатчину, оставив участкового один на один со своими сомнениями. Владимир Филиппович достал из письменного стола лист бумаги и в течение часа прикидывал, кто из односельчан чаще всего шляется по ночам. Первыми в список было занесено десятка полтора парней и девчат, два мужика, часто работавших на Дружной Горке в ночную смену, несколько доярок, совхозный сторож. Потом инспектор прикинул, кто мог оказаться ночью недалеко от церкви. Выходило, что все молодые. Рядом парк - их туда все время тянет, будто медом намазано. Одна доярка жила неподалеку. И конечно, сторож, но с ним Мухин уже говорил.
После того как список был составлен, инспектор сел на мотоцикл и поехал домой. Там он переоделся в штатское. Каждый раз, когда надо было поговорить с человеком по душам, неофициально, или Мухин предполагал, что его собеседник при виде милицейского мундира может потерять свое красноречие и забыть половину из того, что знал, он надевал штатский костюм.
Разговор с молодежью складывался до противности одинаково. Словно все они сговорились.
- Коля, - обращался инспектор к детине, которому, казалось, тесно в комнате. - Ты третьего дня в парке не гулял?
- А что, разве нельзя? - с наигранным удивлением спрашивал Коля. Мне шестнадцать еще по весне стукнуло.
- По ночам люди добрые спят, - для порядка говорил Мухин.
- Нет такого закона, - ухмылялся детина, и Владимир Филиппович, безнадежно махнув рукой, переходил к главному.
В разговоре с Любашей Федичевой инспектору повезло. Любаша, ученица десятого класса, приходилась Мухину дальней родственницей. Ее мать была двоюродной сестрой инспектора. Когда он спросил Любашу, не гуляла ли она ночью в парке, девушка залилась краской и опустила голову. Прежде чем Мухин добился от нее путного рассказа, она успела поплакать.
- Дядя Володя, вы только маме не говорите, - попросила Любаша. - Я ей сказала, что у подруги засиделась. У Таськи Зайцевой...
Делать было нечего, и инспектор скрепя сердце пообещал держать Любашину прогулку в секрете.
Любаша и рассказала ему, что когда проходили они с Толиком Ивановым мимо церкви, то видели легковую машину. Белую. Для того чтобы узнать имя Любашиного ухажера, Мухину пришлось еще раз дать клятву не проболтаться родителям.
- В котором часу машину видели?
Любаша пожала плечами.
- Домой ты когда пришла?
- В два.
- Хорошо помнишь?
- Еще бы! Мама мне такую истерику закатила.
Мухин осуждающе покачал головой.
- Когда машину увидали, шли в парк или уже из парка?
- Из парка. Мы потом у озера посидели чуточку и домой. Толик меня до прогона только довел. Вдруг бы мама встречать надумала.
Инспектор прикинул: от церкви до озера - минут пять. Там еще "чуточку" - значит, полчаса. От озера до Любашиного дома тоже минут десять. Выходило, что от часу до двух машина стояла у церкви.
- Вы, дядя Володя, не подумайте чего плохого, - сказала Любаша. - У нас все всерьез.
- Ладно, - помягчев, отозвался Мухин. - На свадьбу не забудь пригласить.
Толик Иванов после недолгого запирательства подтвердил рассказ своей подружки.
"Вот так-так, - размышлял участковый, шагая по вечернему селу домой. - Он, голубчик, в церкви лежал, а машина сама собой каталась? Или сначала он подъехал, осмотрелся, а потом машину в кусты отогнал. И все пехом?" Действия потерпевшего, по мнению Мухина, не соответствовали здравому смыслу.
В селе было тихо. Лишь под ногами шуршали листья. Кое-где в домах еще горел свет, да дрожащие голубые отсветы в окошках выдавали, что хозяева смотрят телевизор. На дальнем конце села за кладбищем лаяли собаки. С озера тянуло прохладой, сыростью, запахом смоленых лодок.
"Не буду я Гапоненке звонить, - думал участковый. - Толку от него мало. Легкий человек. Позвоню начальству, в Питер".
С одной стороны, Мухин стеснялся беспокоить ленинградское начальство, но разговор с подполковником Корниловым оставил у Владимира Филипповича хорошее впечатление. Пожилой сухощавый подполковник хоть и выглядел хмурым, разговор вел по делу, вопросы задавал точные, словно заранее знал мысли самого Мухина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46