Корнилов подвинул Платонову томик Евангелия, но Аристарх Антонович только искоса взглянул на него и отвернулся.
- Это необъяснимо, - сказал он. Выражение значительности, так раздражавшее Корнилова вчера, снова мелькнуло на его лице. Мелькнуло и исчезло. - Я не знаю. Что вы от меня хотите?! Который уже час вы мучаете меня своими вопросами!
Корнилов подумал: "Ну вот, он еще истерику мне закатит", и сказал:
- Ладно, прервемся. А вы, Аристарх Антонович, время даром не теряйте. Думайте, думайте. Вспоминайте. От этого многое в вашей судьбе зависит. И время свободное у вас пока есть.
14
Бугаев приехал из Парголова злой. Корнилов не раз замечал, что когда капитан сердит, то голос у него садится, становится совсем глухим.
- Маковой росинки с утра не перепало, - ворчал Семен. - Перепачкался, как чушка, а результатов - с гулькин нос...
- Ничего, химчисток у нас настроили. Через сутки будешь как огурчик, - утешил его Корнилов. - И пообедать у тебя еще время есть.
- У меня сегодня свидание, товарищ подполковник, - поплакался Бугаев. - Я должен одной даме с собачкой пакет молока отдать. Позавчера, пока Аристарха Антоновича караулил, познакомился. Такая девушка...
- Капитан, - прервал его Корнилов. - Ты мне дело докладывай. - Но, заметив, что Семен обиделся, он добавил: - Про девушку потом расскажешь.
- Да я, кроме шуток, Игорь Васильевич, к девушке заехать хотел. Она с Платоновым знакома, когда Аристарх в машину садился, то с девушкой раскланялся. Хорошо бы побеседовать...
- Сейчас бесед у нас будет - на год вперед набеседуешься, усмехнулся Корнилов.
Сказав вначале, что результатов "с гулькин нос", капитан немного слукавил. Результат был, и очень серьезный.
Опросив человек пятнадцать соседей Барабанщикова и ничего не узнав нового, Бугаев наткнулся наконец на женщину - работницу прядильной фабрики "Возрождение", которая рассказала ему кое-что новое. Вчера, возвращаясь домой с вечерней смены, Евдокия Ивановна Певунова, так звали прядильщицу, увидела, как на Лесной улице из автомашины вышел мужчина и пошел метрах в двухстах впереди нее. Шел он довольно быстро. Евдокия Ивановна подумала, чего же он машину оставил, а сам пешком? Дорога-то у нас хорошая. И еще подумала - к кому такой поздний гость? В это время мужчина остановился у забора, подтянулся на руках и был таков...
- За забором этим живут Флорентьевы. Участок их задами соприкасается с участком Барабанщикова. - Бугаев взял лист бумаги и быстро начертил план. - Вот, видите, товарищ подполковник? Мы с вами здесь еще у лаза стояли. Натоптано тут...
Корнилов кивнул.
- Евдокия Ивановна отнесла позднего визитера на счет младшей дочери Флорентьевых, Алевтины. Ну, знаете... У них там свои, женские счеты. Но когда я заглянул еще раз к Флорентьевым да поподробнее порасспрашивал их, оказалось, что никто в эту ночь к ним не приходил. Верить им можно. А сама Алевтина, студентка гидрометинститута, не вернулась еще с Ладоги, где проходит практику на метеостанции. Да и калитка в доме Флорентьевых на ночь не запирается. Незачем и лазать через забор...
Евдокия Ивановна показала Бугаеву место, где она видела ночью автомашину. Там, на сырой земле, остались прекрасные отпечатки протекторов.
- Отпечатки - высший класс, - сказал Семен. - И слепки сделали. И "живьем" кусок земли я привез.
- Какая машина?
- "Волга" темного цвета. Двадцать четвертая модель. Судя по протекторам, резина совсем новая. А может быть, и машина новая...
15
Корнилов часто повторял своим сотрудникам, что главное оружие сыщика - умение говорить с людьми. Даже закоренелому уголовнику, засевшему с оружием где-нибудь на чердаке, можно доказать, что ему некуда деться... Но только в том случае, если хорошо знаешь его психологию, тут же добавлял подполковник. Работа сотрудника уголовного розыска на восемьдесят процентов состоит из разговоров. С потерпевшим, со свидетелем, с экспертами и разного рода специалистами, с бывалыми людьми. С преступниками, в конце концов. И оттого, как направить беседу, какие найти слова, от уменья слушать часто зависит успех или провал операции. Эти принципы, не раз проверенные Игорем Васильевичем Корниловым за долгие годы службы в милиции, давно усвоили все сотрудники. Поэтому на совещаниях оперативных групп, когда прорабатывался план действий, Корнилову незачем было напоминать о них. Но сегодня подполковник сделал исключение. Во-первых, вся надежда была на то, что в разговорах с множеством клиентов Барабанщикова, которых назвал Аристарх Антонович, вдруг выплывет еще один его знакомый - разъезжающий на "Волге". И во-вторых, беседовать предстояло с самыми разными людьми, вся "вина" которых состояла в том, что они были не слишком разборчивыми в выборе своего фуражира, хаусмайора Барабанщикова. Эти люди могли быть обидчивыми и неразговорчивыми, заносчивыми и хамоватыми. Могли быть снобами, могли быть лжецами. Но к каждому следовало найти подход, с каждым поговорить, не вызвав у них ни обид, ни раздражения.
Обо всем этом Корнилов напомнил своим сотрудникам, давая им на завтра задание отправиться по адресам клиентов хаусмайора Барабанщикова.
Когда, получив задания, все разошлись, Корнилов позвонил своему старому знакомому - художнику Новицкому.
- Николай Николаевич! Милиция беспокоит...
- Игорь Васильевич! - узнал Новицкий. - Рад тебя слышать, дорогой. Голос художника был какой-то тусклый, усталый. - Забыл ты меня. Не интересуешься, жив ли, умер...
- Вот видишь - звоню. Интересуюсь, - усмехнулся Корнилов. - Как жив-здоров?
- Нету жизни. Одна работа. Вкалываю, как грек на водокачке, никто доброго слова не скажет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46