Но учтите, этот волк и во хмелю стреляет без промаха. - И, взглянув на участкового, на его сосредоточенное, отрешенное лицо, добавил: - Пальбы не открывать. В доме ребенок.
Крыльцо избы покосилось, доски подгнили. Казалось, топни покрепче - и развалится. "Как в доме участкового", - почему-то пришла Корнилову мысль, но он тут же забыл об этом и, нажимая на ручку, успев шепнуть участковому, чтобы тот оставался в дверях, подумал: "Ну вот, гражданин Полевой, и пришло время нам свидеться".
В комнате за столом сидела женщина. Каштановые густые волосы ее были распущены по плечам. Женщина повернула голову на легкий скрип двери, и Корнилов увидел, что лицо у нее горестное, заплаканное. Ни удивления, ни испуга при виде постороннего. Игорь Васильевич окинул быстрым взглядом большую неопрятную комнату, и сердце у него екнуло. Комната была пустой.
- Гражданин Полевой здесь проживает? - спросил он, не спуская взгляда с грязноватой пестренькой занавески на дверном проеме. По рассказу лейтенанта, там была кухня.
Женщина непонимающе посмотрела на него, пожала плечами.
- Где хозяин? - переспросил Корнилов. - Муж ваш где?
- Муж-то? Бона разлегся, - зло сказала женщина, кивнув куда-то за стол. Лицо ее стало замкнутым, отчужденным.
Корнилов сделал шаг и тут только заметил, что за столом, у стенки, прямо на полу постелен матрас. На грязном одеяле, в одежде, в сапогах лежал человек. По черным как смоль волосам догадался, что это Санпан.
Не вынимая руки из кармана, Корнилов подошел к нему и тихо сказал:
- Гражданин Полевой, здравствуй!
Спящий не отзывался. Тогда он нагнулся и быстро сунул руку под подушку. Там было пусто.
- Полевой! - взял Корнилов его за плечо. - Полевой! Проснись! Гости пришли.
Мужчина с трудом повернулся на спину и открыл глаза.
Если бы пятнадцать минут назад Корнилову сказали, что он увидит Санпана беспомощным, с дрожащими руками и бессмысленным выражением глаз, он бы ни за что этому не поверил. Жестокий, смелый до отчаянности ворюга, сколько доставил он неприятных минут уголовному розыску! И в довершение всего убийство старика и побег с "малины", когда, казалось, ловушка уже захлопнулась.
- Полевой, узнаешь меня? - спросил подполковник, брезгливо рассматривая небритое, опухшее лицо Санпана.
В ответ раздалось какое-то нечленораздельное бормотанье. Корнилов подозвал участкового, все еще стоявшего в дверях в напряженной позе:
- Обыщи, будь другом!
В это время за занавеской заплакал ребенок. Жалобно, с надрывом. Женщина медленно, нехотя встала и пошла к занавеске, но Корнилов осторожно придержал ее за руку. Зашел первым. Здесь и впрямь была маленькая кухня. Такая же неопрятная и грязная, как и вся изба. Только было теплей...
Корнилов вышел на улицу, вдохнул полной грудью свежего морозного воздуха.
- Игорь Васильевич, ну что? Нету? - тревожно крикнул из огорода Белянчиков. Он стоял там у поленницы дров, чуть не по пояс утонув в снегу.
- Ты что там, Юрий Евгеньевич, делаешь? - притворно удивился подполковник. - Или потерял чего? - И засмеялся. - Поди в дом, полюбуйся на Санпана. За ним из вытрезвителя надо было присылать, а не уголовный розыск... Есть, оказывается, средство посильнее нас с тобой!
Но когда участковый и Белозеров с трудом вывели из дома мычащего бессвязно Санпана, Корнилов, словно вспомнив что-то, крикнул:
- Белозеров, ты на всякий случай наручники-то ему надень!
Санпана усадили на заднее сиденье между Белозеровым и подошедшим из соседнего дома оперативником.
- Участковый пусть останется со мной, - сказал Корнилов. - А ты, Юра, - обратился он к Белянчикову, - поезжай в Лугу, свяжись с управлением. Действуй, как договорились.
Машина отъехала, поднимая легкую снежную пыль. Ее тут же подхватил ветер, понес вдоль стоящих у дороги сиротливых, промерзших тополей. Начиналась вечерняя поземка.
- Ну что смотришь, лейтенант? - улыбнулся Корнилов, в упор разглядывая притихшего участкового. - Водка и не таких губила! Эх, да если бы только таких... - Он поднял воротник пальто, - мороз начинал-таки пробирать. - Только вот что, давай на пять минут зайдем к вашей Главде.
Сестеркина сидела все так же у стола, кормила ребенка грудью. На их приход она не обратила никакого внимания. Не спросила ничего, не предложила сесть.
Корнилов сел напротив, спросил тихо:
- Клава, как отчество ваше?
Она посмотрела на него равнодушно. Сказала:
- Тихоновна.
- Клавдия Тихоновна, вы нас извините за это вторжение, но квартирант ваш... - Он хотел сказать "сожитель", но просто не смог выговорить это слово. - Квартирант ваш - опасный преступник.
- Надо было вам пораньше за ним приехать, - со злостью сказала Сестеркина. - Мои вещи хоть остались бы целы. Все распродал, алкаш...
- Клавдия Тихоновна, вам придется еще поговорить со следователем. Может быть, сегодня, может быть, завтра. Так вы никуда из деревни не отлучайтесь. Кроме работы, конечно... Никуда за пределы не выезжайте.
- Пускай другие за пределы выезжают, - равнодушно сказала женщина.
- А у меня только два вопроса к вам. Оружие у Полевого вы видели? Где оно?
- Это Сашка-то - Полевой? - На лице Сестеркиной впервые мелькнуло удивление. - А мне он Ивановым сказался... - Она помолчала немного, словно осознавая услышанное, потом сказала: - Финка вон на кухне лежит. На столе.
Корнилов кивнул участковому. Тот встал, прошел за занавеску и тут же вернулся с большим, изящно сделанным ножом с наборной ручкой. На тонком потемневшем лезвии был слой хлебной мякоти - так бывает, когда хлеб плохо пропечен.
- Ну а пистолета у него вы не видели? - с мягкой настойчивостью продолжал выспрашивать Корнилов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49