Менты или Карабас Барабас с бойцами?— Кабы знать!— Дедушку на чердаке одного оставили?— Да он быстрее нас слинял!— По лесенке?— По лесенке.Люся все еще пряталась за портьерой, и Владимир наконец разглядел ее получше. Стройная — женщины постарше называют таких уничижительно «кожа да кости», — невысокая, не больше метра шестидесяти, большеглазая блондинка с коротко стриженными волосами. Девочка-подросток из седьмого или восьмого класса. Вот только ее грудь показалась Фризе на фоне рассеянного желтого света, проникающего в окно с улицы, вполне развитой. Какие уж тут «прыщики»…— Жаль, не знал дедушка про мое окошко, — огорченно сказала Люся. — Да, может, пронесло? Успел смыться.— Если на ментов напоролся — тоже мало хорошего. Он сегодня не пустой.— Ох ты! Вот так фиговина! — Люся отошла от окна и встала возле Генерала, развалившегося на незастеленной кровати. — Вот так фиговина!— Ладно. Чем болтать, прошвырнулась бы вниз. Понюхала, что и как.— Еще! Менты меня знают. Прихватят. А если бандюги?— Испугалась! Ну поставят градусник. Ты это любишь.— Дурак, двинутый! — Люся вспыхнула. — Сволочь!— Ладно, ладно, генеральских шуток не понимаешь.— Да-а! Хороши шутки. А сам… — Она не договорила.Бомж привстал с постели и притянул девушку к себе:— Чего болтать?! Чайку бы сварганила.Наверное, Генерал сделал Люсе больно, потому что она вскрикнула и отскочила от кровати.— Ладно. Сейчас сварю. Лейла опять развоняется, что по ночам на кухне гремлю.— А ты не греми. Ходи на цирлах! На цирлах!Люся ушла.— Азеры полквартиры снимают, — сказал Генерал. — С Черемушкинского рынка. А Лейла ихняя — натуральная ведьма. Люське шагу ступить не дает.— Если Николай опять в ментовку попал, хорошего мало, — пустил пробный шар Фризе. Он надеялся, что бомж разоткровенничается и объяснит, что означает фраза: «Он сегодня не пустой». Но Генерал лишь вздохнул.Хозяйка принесла небольшой эмалированный чайник. Всыпала прямо в него большую горсть заварки. Потом долго возилась у буфета, перебирая стаканы и чашки. «Что она там видит в темноте? — подумал Фризе. — Проверяет на ощупь, мытая ли посуда? Нет бы свет зажечь!»— Люська, «красноты» не приберегла на трудный день? — поинтересовался Генерал.— Ты ж чаю просил!— Как-то оно так…— Уже достала, — смилостивилась девушка. — Знаю тебя как облупленного. Ты, Володечка, красное не пьешь? — обратилась она к Фризе.В ее тоне, в том, как был задан вопрос, заключался намек, какое-то скрытое предупреждение.— Сегодня не могу. Печень разболелась.— Вот насмешил! — вмешался Генерал. — Печень разболелась. Да у меня все болит. Даже дыхалка. А выпью — полегчает. Ну-ну, не хочешь — не пей. Мне больше достанется. А ты чего ждешь? — обратился он к Люсе. — Налей ему чаю — и в постель. Счас я тебя разогрею. ЛЮСЕНДА
Фризе проснулся, почувствовал, что кто-то пытается снять с него пиджак. Он осторожно приоткрыл глаза и увидел перед собой миловидное полудетское лицо.— Проснулся? — шепнула Люся. — Подымись чуток. Без одежды лучше выспишься.Владимир послушно выполнил все ее требования и почувствовал небывалое облегчение, оказавшись раздетым до пояса. Но Люся не собиралась на этом останавливаться. Начала расстегивать ремень на брюках.— Стоп. — Он осторожно отстранил ее маленькую руку и покосился на кровать.Генерал сладко сопел на ней в полной парадной форме. Даже исчезнувшая на время красная каскетка «Труссарди» венчала опять плешивую голову.— В отключке, — заметив взгляд Владимира, сообщила Люся. — Я Васеньке в вино снотворного натолкала.В густой предрассветной мгле девушка напомнила Фризе привидение. А может быть, добрую фею?— Откуда у тебя снотворное?— А… — беспечно отозвалась Люся. — Я на городской свалке подрабатываю. Там всего навалом. Таблеток старых! Ух!— Твой Васенька может от старых таблеток и сандалии откинуть.— Когда-нибудь все равно умрет. Он больной. Старенький.— Не такой уж и старенький.— Что ты! Сорок лет!Она попыталась вырвать руку, но Фризе держал ее крепко.— Зачем связалась со стариком? Нашла бы помоложе. — Он был до крайности удивлен, что Василию всего сорок. А выглядел действительно стариком.— Он меня не бьет, — доложила Люся с гордостью. — А потом вот это. — Девушка все-таки вырвала руку из его ладони и, расстегнув французскую булавку на кармашке халата, достала какую-то бумажку. Бережно развернула и помахала перед лицом Владимира. Он узнал стодолларовую купюру. Люся вернула деньги в кармашек и тщательно зашпилила его.— Богатый у тебя друг! — сказал Фризе с восхищением. — Это что ж? Лужков бомжам такие бабки выдает?— Скажешь! Такая халява подвернулась.— Ну и держись за него, красавица.— Да ты не думай — я сейчас с ним не живу. Всякий раз таблеток в «красноту» толку. А потом рассказываю, как мы здорово с ним трахались. Как он…Фризе не дал ей продолжить. Осторожно прикрыл рот ладонью. Остановив поток откровений, не удержался, спросил:— Верит?— Не знаю. Может, верит, может, нет. Но ему нравится, как я рассказываю. Бывает, что повторить просит. — Теперь она сама взяла ладонь Владимира и, приложив к губам, поцеловала. — Ты знаешь, зачем они тебя в компанию взяли?— Решили питерца пригреть?— Держи карман шире! Хотят вместе с тобой в Питер смыться. У них там дело намечается. Этих, — Люся похлопала себя по зашпиленному карману, — у них навалом. А в Москве и бакса не разменяешь. Все у ментов под колпаком. И крутые лютуют.— А в Питере их с оркестром встретят?— Ну… В Питере ты поможешь. У них план — приоденут тебя и пустят по обменным пунктам.— Чудаки.— Только, знаешь, мил друг, поберегись. Потом они тебя замочат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68